John Tolkien - Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)

– Что до меня, – сказал Эомер, – то я мало смыслю в этих сложных делах, но мне и так все ясно. Я знаю одно: мой друг Арагорн выручил из беды меня и весь мой народ, и, коли ему теперь нужна моя помощь, я пойду с ним куда угодно.

– Ну а я, – сказал Имраиль, – признаю себя вассалом Государя Арагорна, хоть он пока и не взошел на престол. Воля его для меня закон. Я тоже пойду с ним. Однако ж он сам назначил меня наместником Гондора, и мне надлежит прежде всего позаботиться о гондорцах. Немного благоразумия все-таки не помешает. Надо предусмотреть и тот и другой исход. Если возможно, что мы победим, если есть на это хоть малейшая надежда, то Гондор нуждается в защите. Не хотелось бы мне вернуться с победой в разрушенный город и разоренную страну. Между тем я знаю от мустангримцев, что с севера нам грозит большое войско.

– Это верно, – сказал Гэндальф. – Но у меня и в мыслях не было оставить город без защиты. Нам нужна не очень многочисленная рать: мы ее поведем не на приступ Мордора, а затем, чтобы погибнуть в сражении. И выйти надо не сегодня завтра. Я как раз хотел спросить: сколько ратников мы сможем собрать в поход через два дня, не больше? Ведь это должны быть стойкие воины и притом добровольцы, которые знают, на что идут.

– Все еле держатся в седлах, – сказал Эомер, – и почти все изранены. Так скоро я вряд ли и две тысячи наберу – ведь надо и здесь оставить не меньше.

– Войска у нас больше, чем кажется, – сказал Арагорн. – С юга идут подкрепления – ратники береговой охраны. Два дня назад я отправил из Пеларгира через Лоссарнах четыре тысячи; их ведет бесстрашный Ангбор. Если мы тронемся в путь через два дня, то они будут на подходе. Тысячи три отправлено вверх по Реке на кораблях, баркасах и лодках; ветер все еще попутный, и в Харлонд уже приплыли несколько кораблей. Словом, я думаю, мы соберем тысяч семь пехоты и конницы, а защитников города прибавится по сравнению с началом осады.

– Врата разрушены, – сказал Имраиль. – Кто сумеет их восстановить, нет у нас таких мастеров!

– В Эреборе, в Подгорном Царстве Дайна, такие мастера есть, – сказал Арагорн. – И если сбудутся наши надежды, то я со временем попрошу Гимли, сына Глоина, привести сюда самых искусных гномов. Но люди надежней ворот, и никакие Врата не устоят перед вражеским натиском, если у них недостанет защитников.

На этом кончился совет вождей; решено было, что послезавтра утром семь тысяч воинов, если столько наберется, двинутся в поход – большей частью пеших воинов, ибо путь их лежал через неизведанный, дикий край. Арагорн обещал набрать две тысячи ратников из тех, что приплыли с ним от устья Андуина. Имраилю же надлежало выставить три с половиной тысячи, Эомеру – пятьсот мустангримцев в пешем строю, сам же он поведет отборную дружину из пятисот конников, и будут еще пятьсот, в том числе сыны Элронда, дунаданцы и витязи из Дол-Амрота, – общим счетом шесть тысяч пеших и тысяча конных. Но большую часть мустангримских всадников, три тысячи под началом Эльфхельма, отсылали на Западный Тракт против вражеского воинства в Анориэне. И следовало немедля отправить дозоры на север и на восток – за Осгилиат, к дороге на Минас-Моргул.

Они разочли и распределили войска, наметили и обсудили пути их продвиженья – и вдруг Имраиль громко рассмеялся.

– Право же, – воскликнул он, – хороша шутка, за всю историю Гондора смешнее не бывало: семи тысяч воинов и для передового отряда маловато, а мы их поведем к воротам неприступной крепости. Ни дать ни взять мальчишка грозит витязю в броне игрушечным луком с тростинкой-стрелою! Ты же сам говоришь, Митрандир, что Черный Властелин все видит и все знает – может, он не насторожится, а лишь усмехнется и раздавит нас одним мизинцем, как назойливую осу?

– Нет, он попробует поймать осу и вырвать у нее жало, – сказал Гэндальф. – И есть среди нас такие, что стоят доброй тысячи витязей в броне. Думаю, ему будет не до смеху.

– Нам тоже, – сказал Арагорн. – Может, оно и смешно, да смеяться что-то не тянет. Настает роковой час: мы свой выбор сделали, очередь за судьбой. – Он обнажил и поднял кверху Андрил; солнце зажгло клинок. – Не быть тебе в ножнах до конца последней битвы, – промолвил он.

Через два дня отборное войско западных стран выстраивалось на Пеленнорской равнине. Орки и вастаки вторглись было из Анориэна, мустангримцы их встретили и без особого труда разгромили, отбросив за Реку, на Каир-Андрос. Защитников Минас-Тирита стало куда больше прежнего, со дня на день ждали подкреплений с юга. Разведчики воротились и доложили, что вражеских застав на восточных дорогах нет, никого нет до самого перекрестка, до поверженной статуи древнего государя. Путь навстречу гибели был свободен.

Леголас и Гимли, уж конечно, не отстали от Арагорна с Гэндальфом, возглавлявших передовой отряд, в котором были и дунаданцы, и сыновья Элронда. Как ни просил Мерри, его в поход не взяли

– Ну где ж тебе ехать? – говорил Арагорн. – Да ты не печалься, ты уже свое совершил, это никогда не забудется. Перегрин пойдет с нами и постоит за Хоббитанию; он хоть и молодец молодцом, но до тебя ему далековато. Смерти искать не надо, она над всеми висит. Мы, должно быть, погибнем первыми у ворот Мордора, а ты в свой черед – здесь или где придется. Прощай!

И Мерри, тоскливо понурившись, глядел, как строятся дружины. Рядом стоял Бергил: он тоже был до слез огорчен тем, что отец его, до времени разжалованный из крепостной стражи, ведет отряд простых воинов. Среди них был и Пин, ратник Минас-Тирита; и Мерри смотрел и смотрел на маленькую фигурку в строю высоких гондорцев.

Наконец грянули трубы, и войско двинулось. Дружина за дружиною, рать за ратью уходили они на восток. И скрылись вдали, на дороге к плотине, а Мерри стоял и смотрел им вслед. Последний раз блеснуло утреннее солнце на шлемах и жалах копий, но никак не мог он уйти – стоял, повесив голову, и больно сжималось сердце. Очень ему стало одиноко. Все друзья ушли во мрак, нависавший с востока, и свидеться с ними надежды не было почти никакой.

И словно пробужденная отчаянием, боль оледенила правую руку; он ослабел, зашатался, и солнечный свет поблек. Но тут Бергил тронул его за плечо.

– Пойдем, господин периан! – сказал он. – Я вижу, тебе плохо. Ничего, я доведу тебя до Палат. И ты не бойся, они вернутся! Наших минастиритцев никто никогда не одолеет: один Берегонд из крепостной стражи стоит десятерых, а теперь с нами Государь Элессар!

К полудню вошли они в Осгилиат. Там уже вовсю хозяйничали мастеровые – чинили паромы и наплавные мосты, которые враги второпях не успели разрушить; отстраивали и заполняли склады; быстро возводили укрепления на восточном берегу Реки.