Наталья Некрасова - Исповедь Cтража

«Ну и пусть, — вдруг бесшабашно-весело подумал он. — Всем нам дорога в Чертоги Мандоса. Зато посмотрю, каков он — Враг. Может, пропустят — менестрель все-таки… Это — если Люди. А если орки… — Он помрачнел. — Орки… Они заплатят за все».

Вот это по мне! Точно — все будем в Чертогах Мандоса. И мы с Борондиром тоже. Вот тогда все и узнаем…

Что-то невеселые пошли у меня шуточки. Ах если бы все узнать при жизни!

И что? И мне будет интересно после этого жить?

Нет, а все же? Ведь если смысл нашего существования в постижении Замысла, и когда-то все-таки придет время, когда мы будем знать именно ВСЕ, — что тогда?

Честно говоря, я не верю в Битву Конца Времен. Может, я дурак. Конец времен — это когда знаешь все и уже больше нечего познавать. — Может, тогда настанет время — творить? Нам, людям?

Мысль снова бегает по кругу. Человек станет равным богу — Мелькор прав?

Или Эру прав?

Или — да пошли вы оба, и тот и другой?

Прости, Всеотец, меня, дурака. Лучше стану читать дальше.

Всадники сразу заметили одинокую фигурку — кто-то, прихрамывая, брел по черно-серой равнине. Подъехали поближе; Гилмир положил руку на рукоять меча.

— Привет тебе, путник. — Говорящий статен и красив: льняные волосы выбиваются из-под шлема, широко расставленные прозрачно-зеленые глаза смотрят с интересом. — Заблудился?

Его спутники рассмеялись сдержанно и негромко.

— Да нет. — Эльф вскинул на всадника дерзкий насмешливый взгляд. — Захотелось вот на властелина вашего взглянуть: может, примет менестреля?

Всадник приподнял бровь:

— Петь ему будешь, Элда?

— А что?..

Светловолосый подумал.

— Ну, что же… Думаю, ему будет любопытно тебя послушать. Садись в седло.

— А… каков он собой?

— Кто?

— Ну, владыка ваш…

Светловолосый усмехнулся уголком губ:

— Увидишь. А ты смелый… Не боишься?

— Кого? — дернул плечом эльф.

— Моргота, — жестко, раздельно ответил воин, через плечо бросив холодный быстрый взгляд на эльфа. Тот промолчал, и больше они не проронили ни слова до конца пути.

— Ангор? Приветствую. Кто это с тобой?

— Менестрель.

— Альв?

— Синда. Говорит, хочет петь Властелину.

— Менестрель… — Страж внимательно оглядел Гилми-ра. — Что ж, входи… Постой, — поднял руку предостерегающе. — Оставь меч.

— Что, — прищурился эльф. — Властелин боится, что его убьют?

— Не смей! — скрипнул зубами страж. Ангор положил руку ему на плечо, и тот закончил уже спокойно: — Он ничего не боится. Оружие тебе не понадобится. Здесь тебя никто не тронет. Я покажу дорогу…

Странно. Воин — и так поддается на подначку. Очень похоже, что обучали их здесь отнюдь не так, как написано в Книге. Мне страшновато представлять, что мог такой несдержанный на руку воин сделать с пленниками, если вдруг кто не так на него посмотрит… Как было с тем злосчастным юношей по имени Ахто…

— Я сам провожу, — вмешался Ангор и кивнул Гилмиру — идем, мол.

Все происходящее казалось сном. Может, ловушка? Неужели так просто — добраться до Врага, и все рассказы о подвигах Берена — ложь?

Ага. Я понял. Именно для того, чтобы показать, что рассказы о подвигах Берена — ложь, все это и записывалось. Кроме прочего, известно — в логово дракона войти легко, а вот выйти…

А орков-то здесь нет. Только Люди. Странные люди. Непонятные. Спокойные, молчаливые. Ни тени неприязни. Однако как этого стража задело!..

— Подожди здесь, я скажу ему, — Ангор исчез за дверью.

Эльф растерянно вертел головой: это и есть — Ангбанд? Наваждение, что ли? Было ощущение, что вот сейчас очнешься; только почему-то видение никак не исчезает.

— Войди. Он ждет тебя.

Гилмир вздрогнул: задумавшись, даже не услышал, как вернулся Ангор. Не без робости эльф открыл дверь. Недоуменно огляделся, подождал немного, потом обратился к человеку в свободных черных одеждах, стоящему к нему вполоборота:

— А где…

Человек обернулся. Светлые задумчивые глаза скользнули по лицу эльфа:

— Приветствую, менестрель. — Голос был глубокий, низкий.

Гилмир застыл с широко раскрытыми глазами, совершенно ошеломленный внезапной догадкой. «А… каков он собой?» «Увидишь».

— Ты и есть…

— Я. Ждал другого, да? — Уголок губ дернулся — тень грустной усмешки. Вообще, когда он говорил, лицо его оставалось неподвижным: шрамы. Двигались только губы. — Ты вырос, — непонятно сказал Властелин. — Выбрал дорогу менестреля? — И не дожидаясь ответа: — Спой.

— Что ты хочешь услышать?

— Все равно. Выбери сам. Мне нечасто приходится слышать песни Эльдар. — Что-то странное было в его голосе.

Гилмир не подумал, стоит ли петь эту песню — вот же, Вала сам дал ключ! Пожалуй, баллада о Берене и Лютиэн была не совсем уместна… Он поймал себя на том, что боится оскорбить этого усталого седого человека с лицом, изорванным шрамами и такими странными глазами… Человека?..

— Благодарю, йолло.

— Как ты сказал?.. — Слово было слишком знакомым; так называли его в видениях те двое.

— Ты помнишь? — Взгляд — острый и короткий: вспышка молнии. — Ты не все забыл, йолло!

— Объясни. — Голос не повиновался эльфу.

— Постой… не сразу… — Вала был взволнован, кажется, не меньше. — Позволь — твою лютню.

Менестрель лютню покорно отдал, но невольно отвел глаза, увидев руки Валы. В этом легенды не лгали. «Не сможет он играть», — подумал с непонятной тоской. Тем более удивился, когда услышал первый аккорд, чистый и звучный.

Мелодия была медленной, светлой и напевной, как чистая глубокая река. И — удивительно знакомой. «Колыбельная…»

— Колыбельная? — шепотом.

— Да… А вот это?

Чуткие пальцы пробежали по струнам, сплетая нить пронзительно-печальной музыки. Губы эльфа дрогнули. Он услышал слова песни, не сразу поняв, что поет это он сам.

Андэле-тэи кор-эме

Эс-сэй о анти-эме

Ар илмари-эллар

Ар Эннор Саэрэй-алло…

О 'ллаис а лэтти ах-энниэ

Андэле-тэи кори 'м…

Я подарю тебе мир мой — родниковую воду в ладонях, звездную россыпь жемчужин, светлое пламя рассветного солнца… В сплетении первых цветов я подарю тебе сердце…

Чужой язык… «Чужой? Но ведь я знаю, я помню, я понимал его…» Он замер, пораженный, и Вала, почувствовав его смятение, опустил руки.

— Еще, — попросил эльф почти умоляюще. — Сыграй еще…

И снова звучала мелодия, печальная и светлая, как серебристая дымка тумана ясным осенним утром; и еще одна, и еще…

— Благодарю… Учитель, — шепотом, не сразу вспоминая слова древнего языка. — Халлэ, Тано…

— Гэлмор, мальчик мой… — Вала коснулся пепельных волос эльфа — и тут же отдернул руку. Тот поднял глаза удивленно — и вскрикнул:

— Учитель!.. Великие Валар, что же я наделал… твои руки…