Юрий Нестеренко - Крылья

Через борт полетела веревочная лестница, разматываясь на ходу и стуча дощечками ступенек.

— У нас один больной, — предупредила я, — он не сможет подняться сам.

— Он заразен? — нахмурился капитан.

— Нет, но у него серьезно повреждена нога и… это похоже на гангрену. У вас на судне есть врач?

Капитан переглянулся с кем-то на борту.

— Да, — сказал он, — у нас есть врач. Мы спустим сеть для вашего больного.

Они действительно спустили сеть на четырех веревках по углам, что-то вроде большого гамака или кокона. Мы осторожно уложили туда Тонха, и его втащили наверх. Следом по трапу поднялась я. Надо сказать, что взбираться по веревочной лестнице, держа в одной руке тяжелый саквояж с деньгами, вовсе не такое простое занятие — хорошо хоть, что море было спокойным.

— Господи Вершитель, Обличитель и Заступник! — изумленно пробормотал капитан, едва я перелезла через борт. — Девчонка!

Выходит, до сих пор он думал, что разговаривает с юношей! Конечно, на мне был мужской камзол и тень от шляпы падала на лицо… и все же на несколько мгновений я шляпу снимала; удивительно, как можно было не заметить мой нос. Должно быть, мысль о том, что девушка может командовать кораблем, пусть даже «плетеной корзинкой», была для капитана настолько недопустимой, что мозг просто отказался воспринять информацию, которую передали глаза.

— Йерка Лаарен, к вашим услугам. — Я, не выпуская из левой руки саквояж, демонстративно отсалютовала ему шпагой. Именно потому, что это была шпага моего родного отца, на сей раз мне захотелось назваться его фамилией — хотя, если бы капитан вдруг был в курсе моих отношений с губернатором Лланкеры, некоторый риск в этом был. Но эта фамилия ничего ему не сказала.

— Вы не могли бы убрать ваше оружие? — поморщился он. — У нас, как видите, мирное судно. И мне бы не хотелось пускать на палубу вооруженных дикарей.

Действительно, у толпившихся на палубе матросов я почти не заметила оружия — лишь у нескольких за поясом торчали ножи; из-за кушака капитана, однако, выглядывала, словно змеиная голова, рукоятка пистолета.

— То, что они туземцы, еще не значит, что они дикари, — возразила я. — Вряд ли хоть один из ваших матросов знает математику так, как они.

— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо закивал капитан, — но все же не могли бы они оставить свое оружие? Мои матросы, может быть, не так хорошо знают математику, зато они знают туземцев. Мы потеряли шестерых аньйо на островах. Кстати, откуда у ваших математиков мечи и сабли цивилизованных аньйо?

— Выловили в бухте, где затонул мой корабль, — ответила я, упреждая дальнейшие расспросы. — Послушайте, капитан, экипаж такого судна, как ваше, минимум впятеро больше моего, и ваши аньйо не похожи на слабосильных трусов, — добавила я не без умысла. — В любом случае я гарантирую вам безопасность со стороны моих друзей.

В этот момент над бортом появилась кудрявая голова Нэна. Шпагу он держал в зубах, закусив возле эфеса, и вид у него был самый разбойничий. Кто-то из матросов многозначительно хмыкнул. Я боялась, что капитан упрется и откажется пускать нгарэйху на корабль, пока те не разоружатся, но он лишь поморщился:

— Ладно, пусть оставят себе эти железки, раз они им так дороги, но никто из них не должен показываться с оружием на палубе. Если хоть один это сделает, мы будем расценивать это как нападение.

— Хорошо, — согласилась я и, обернувшись к Нэну, который уже спрыгнул на палубу, изложила капитанское условие на той нгарэйху-ранайской смеси, на которой мы общались. Тот оскалил зубы и завращал глазами, изображая страшного дикаря, мечтающего съесть печень капитана сырой. Я велела ему не валять дурака и вновь повернулась к капитану:

— У вас найдутся для них свободные каюты? Я не требую каждому индивидуальную, им, наоборот, будет веселее вместе, но мои спутники должны быть размещены со всем возможным комфортом.

— Об этом можете не беспокоиться, — улыбнулся капитан. — Сейчас их проводят. А я покажу вам вашу, и мы заодно обсудим финансовые вопросы.

Я бросила через борт последний взгляд на свой кораблик, — что ни говори, с честью выдержавший нелегкое плавание, — и двинулась следом за капитаном. Миновав расступившихся моряков, я увидела Тонха, который все еще лежал на палубе.

— В чем дело, капитан? Почему больной до сих пор не в лазарете?

— Безобразие, — кивнул капитан. — Эй вы там, олухи! Слышали, что сказала эта юная дама? Ну-ка займитесь им, да повежливей!

Двое матросов склонились над Тонхом, и я, успокоенная, пошла дальше на корму за своим провожатым.

Каюта, куда он меня привел, была небольшая, но довольно уютная. Помимо кровати и полированного шкафа, в ней были круглый столик и два стула с изящно выгнутыми спинками. Круглый иллюминатор в медной оправе задергивался шторкой. Капитан приглашающе указал мне на стул, стоявший ближе к иллюминатору, и неторопливо, как делают толстые аньйо, опустился на другой, приставив его с противоположной стороны стола.

— Куда идет ваше судно? — Я предпочла сразу перейти к делу.

— Это зависит от многих причин, — туманно ответил шкипер. — Морские ветры переменчивы, как и судьба торговца. А вы желаете попасть в какую-то из ранайских колоний?

— Я направлялась туда, но лишь затем, чтобы посадить моих друзей на корабль до Ранайи. А самой мне нужно на западное побережье Гантру.

— Так в Ранайу или в Гантру? — усмехнулся капитан.

— Сначала в Гантру, потом в Ранайу, — решила я. В Гантру моим подопечным делать было нечего — гантрусы с их кастовой системой вряд ли относились к темнокожим лучше, чем к крылатым. — Я оплачу вам оба рейса.

— «Королева морей» — не рыбацкая шхуна, — заметил он, — наши рейсы стоят недешево. И плату я беру только наличными.

— У меня есть деньги.

— Мне кажется, самое время на них взглянуть. Они здесь, не так ли? — указал он на саквояж.

В самом деле, большой догадливости тут не требовалось. Я открыла саквояж. Капитан — от его внимания наверняка не укрылись перерезанные ремни — взял одну монету, повертел, попробовал на зуб, положил обратно.

— Здесь около двух тысяч, — определил он наметанным глазом.

У меня мелькнула мысль, не занизить ли эту сумму, соврав, что деньги лежат только сверху, но я сочла, что это бессмысленно — если капитан порядочен, мне нечего скрывать, а если нет, он все равно сможет проверить.

— Да, — коротко подтвердила я.

— Могу я узнать, откуда у столь юной особы такая сумма?

— Это наши семейные деньги, которые мне удалось спасти при крушении. — И куда только девалась моя врожденная правдивость?

— Я верно понимаю, что ваши родные погибли?

— Да, — на сей раз мне почти не пришлось врать, — мой отец, капитан Лаарен.