Генри Олди - Кровь пьют руками

Дуб задумался — крепко, до скрипа извилины.

— А дела у него тут! Деньги, гад, припрятал или чего еще. А Трищенко, бармен который, болтать стал или пуганулся, к нам решил прийти. Вот Капустняк Очковую и натравил!

Версия вполне годилась. В нее вписывались даже сгинувшие собаки и таинственный «боженька». Кто знает, чего могли эти штукари выдумать?

— Гражданин Крайцман — биохимик, — проговорила я вслух. — Биохимик, собачки, кровь, новая работа…

Дуб удивленно моргнул. Пришлось пояснять с самого начала; естественно, без упоминаний остальных участников молитвинской эпопеи. Господин Изюмский долго чесал затылок, затем вновь скрипнул извилиной:

— Вот, блин!.. То есть надо же! Крайцман! Так ведь я ейной… в смысле, евойной мамаше зачет сдавал! Она на этой, как его, кафедре! Начальник!

— Какой зачет? — поразилась я, почему-то сразу подумав о военной подготовке. «Побатальонно! В колонну по три!.. Противогазы надеть!»

— По «скобарю» зачет! — дуб вздохнул. — В академии. Ну, крута! Заочников только что не убивает! С пятого раза сдал, потом две недели хромать пришлось.

Вспомнился лязгающий, словно танковые гусеницы, голос в телефонной трубке, и я невольно пожалела племянничка. Само собой представилось: стальная рука берет «Вована» за шкирку, кидает на татами (или на что там сейчас кидают?), стальная нога бьет в промежность…

— Значит, теперь закрепляете навыки на подследственных?

Дуб вновь вздохнул и зачем-то оглянулся — не иначе грозный призрак мадам Крайцман встал за спиной.

— И сынка ейного… евойного видел. С виду пуздрыч носатый, я его в шутку позвал побуцкаться — а у него черный пояс оказался… если б еще понять, на чем он меня прихватил!..

Ай да семейка! Видать, архарам тараканьего полковника пришлось туго!

— Так, выходит, Эра Игнатьевна, у них где-то кубло есть? Не в городе? Эх, знать бы, где искать, враз бы накрыли!

Я-то знала. Объект «Психи Голицыны». Эй, психи, ау!

А еще есть такая беда — совещание называется. И наш Никанор Семенович — великий дока по части убивания времени, толчения воды в ступе и всего, этому социально близкого. Вот и сегодня… Суббота же, блин, как выразился бы господин Изюмский. И действительно — «блин»! Два часа отсидели, глазами прохлопали — и что узнали? Что двух кентов мертвых нашли? Так это я с самого утра слыхала. Упились самогонкой с дихлофосом — и коньки отбросили, а нам отдуваться, потому как меж кентавров по просторам Дальней Срани слушок прошел, вудто товарищей их жорики забили до смерти, а экспертиза «липу» подмахнула. Похоже, Никанору Семеновичу крупно за этих кентов в мэрии влетело, вот он за нас и взялся. И что теперь делать? Беседы проводить о культурном потреблении дихлофоса?

Впрочем, кенты были, так сказать, на первое. А вот на второе нам подали такое, что я мигом забыла и о дихлофосе, и о привычных наших дрязгах. Никанор Семенович вызвал дядьку в зеленом ватнике — дежурного Тех-ника, — тот поколдовал около дверей и возле окна, щедро посыпая паркет мукой, после чего включил мигающий разноцветными лампочками ящичек. Система была знакомая: последняя новинка против подслушивания. Никанор Семенович подождал, пока за Тех-ником закроется дверь, а затем вздохнул и достал из красной папки несколько листков бумаги с привычным грифом «Совершенно секретно. Экземпляр №…».

Документ прислали прямиком из Генеральной прокуратуры. Такие мы уже получали, и речь там, как правило, шла о старых знакомцах-"железнодорожниках", совершивших очередной подвиг. Но на этот раз речь зашла не о пропавшей нефти, не о сгинувшей неведомым образом электроэнергии и даже не об украденном ноу-хау.

Вначале я ушам своим не поверила, настолько все услышанное походило на дурной боевик. Три дня назад некто, говоривший с узнаваемым славянским акцентом, позвонил прямиком в Пентагон, предложив за сходную цену приобрести несколько файлов, извлеченных непосредственно из главного компьютера командования ракетных войск стратегического назначения.

Не американских РВСН — наших.

Такого еще не было. «Железнодорожники» и прочая «братва», как черт ладана, избегали политики. Но сразу вспомнился рассказ излишне откровенного парня, поспешившего поверить в смерть Панченко-Капустняка. Если боженька «в законе», то почему бы не «расколоть» компьютер РВСН?

Но неведомый штукарь, к скорби его великой, просчитался. В Пентагоне не обрадовались — там пришли в ужас. Если уж начали пробивать такую защиту!..

Через час об этом знали у нас в столице. Министр обороны бегом побежал к президенту. Пресса еще не успела пронюхать, но в любой момент история может всплыть, и тогда!..

Что будет тогда, Никанор Семенович не стал уточнять. Хватило и того, что пухлые щечки сменили цвет, превратившись из розовых в салатные.

Стало ясно — будет лажа. Этого городу не простят. Даже если компьютер «хакнули» не «железнодорожники», а какие-то другие умельцы. Слишком велика наша слава. Велика — и вполне однозначна.

В кабинет я вернулась злая, мечтая лишь об одном — убежать, да побыстрее. Но не тут-то было. Прямо в моем кресле обнаружился некий чернявый субъект в куцей курточке и совершенно наглого вида. Мерзкий такой субъект. Стрикулист.

— Эра Игнатьевна? — на прыщавом лице блуждала улыбочка, левый глаз странно дергался — словно вот-вот собирался подмигнуть. — Заждался я вас, заждался…

Первая мысль, вслух не высказанная, была проста: «Пшел вон!» Вторая, тоже про себя: в мой кабинет просто так не пускают. Значит?

— Удостоверение предъявите! — как можно спокойнее предложила я, уже догадываясь, что увижу.

Этого делать стрикулисту явно не хотелось. Он помялся, подвигал ножкой:

— Ну зачем так сразу — удостоверение! Я же, можно сказать, неофициально. Просто так зашел.

Я ждала — молча, не говоря ни слова. Стрикулист вздохнул, полез куда-то во внутренний карман.

Бордовая книжечка, щит с перуном. Так и знала! Фамилию прочитать не дали — развернули только на миг.

— Я, знаете, на минутку. Сказать. Точнее, посоветовать. Закрывайте вы это дело, Эра Игнатьевна! И убийца у вас есть, и оружие. Чего еще вам нужно?

«Это дело». Даже переспрашивать не надо — и так ясно.

— А мы вас не забудем! Организация у нас уважаемая, солидная, наша помощь всегда пригодится.

Если б не его наглая улыбочка, я скорее всего вступила бы в переговоры. Всегда полезно узнать что-то новое. Но уж больно нагл, стрикулист! Привык «корочками» козырять, сволочь! Как их Саша ненавидел!

— Закрывать дело не считаю возможным. Все?

Усмешка стала шире, желтые зубы — клыки! — оскалились.

— Не считаете, значит?

Отвечать я не стала. Уверена, со слухом у него все в порядке.