Генри Олди - Шутиха

— Остап Гоглин? Да, трилогия: “Вечера на Ху”, “Тор Еблиз” и “Дик Аньки”. Низкий жанр, потакание быдлу. Я даже просматривать не стал...

Помните, у Бу Сё:

Чужое вдали пью пиво,

Красавиц чужих прельщаю,

В мечтах о милой супруге...

— Это ничтожество! Он говорит мне: “Зямочка, ваше “На шкафу сидит жирафа, а козел стоит у шкафа...” не соответствует тематике “Коммерсанта”! Мы не можем дать это в рубрике “Деловой блиц”! Несите стихи в “Одноклассник”!” Душитель порывов! Садомаз!

— ...и, упершись всей силою в колонки дома, сказал Самсунг: умри, душа моя, с филипстимлянами!..

Помните, в “О чем молчал Кунфуций”:

Ну-ка, лягу на кровать,

Стану время убивать

И постигну, я-не-я,

Сущность недеяния!..

— ...я ему: а дальше? Дальше?! “Потому что тот козел на жирафу очень зол”?! Это не “Деловой блиц”?! Ничтожество, завистливая клякса...

Галина Борисовна чувствовала себя подшипником на нитке жемчуга. И все чаще ей казалось, что стены гостиной смыкаются кожаными створками альбома, украшенного “Пиром в доме Левия” работы Паоло Веронезе.

Три дня промчались птицей-тройкой, звеня бубенцами, — в столоверчении будней, деловом угаре и крайне романтической торговле фольгой для горячего тиснения. Но о вечере пятницы (угадайте, какое число? ну нельзя же так! хоть бы для приличия сделали вид: 12-е там, 32-е, 666-е), когда надо забрать дочь из “Шутихи”, наша героиня помнила неукоснительно.

Улица на подъездах к приснопамятному особняку кишела транспортом. Даже Мирону, виртуозу баранки и тормозов, пришлось туго меж экипажей, густо припаркованных вдоль Гороховой. Чего здесь только не было! “Мерседесы”, “Вольво”, “Крайслеры”, “Пежо”... — вот их как раз и не было! Наблюдались же иные средства передвижения в ассортименте. Старинный кабриолет: сияющая медь ручек, клаксон, черный лак жучиных надкрыльев. Двухэтажный английский омнибус. Карета, запряженная шестерней. Еще одна карета. Дилижанс, от которого за сто ярдов несло Диким Западом, мешками долларов и индейцами, не наступающими дважды на одну швабру. Арба. Броневик с кепкой, нахлобученной надуло пулемета. Гоночный “турбо-реал”. У решетки с вензелями обосновалось чудо: серебристая сигара длиной с кашалота, без каких-либо внешних деталей, цельная и загадочная. Заглядевшись на сигару, висевшую в полуметре над землей, Мирон едва не “поцеловался” с обыкновенной гнедой кобылой — последняя брела куда глаза глядят, без седла и удил. Кобыла оборжала Мирона и двинулась дальше, эротично виляя крупом.

Короче, выбравшись наконец из машины, Шаповал не особо удивилась, узрев разноцветный монгольфьер, парящий в густо-фиолетовой чернильнице неба. Из корзины приветственно махал руками воздухоплаватель в цилиндре, клоунском гриме и ярко-желтом камзоле. “К нам, Шарль, лети к нам!” — кричали ему из парка.

За распахнутыми настежь воротами “Шутихи” безумствовал карнавал!

Гирлянды фонариков вились в кронах деревьев, тут и там вспыхивали огни фейерверков, извергались ввысь подсвеченные иллюминацией фонтаны, кублом потревоженных гадюк шипели “вертушки”; одноименные с фирмой шутихи, треща, рвались в клочья. Ну, и шутов, конечно, тоже хватало! Едва слегка качнувшаяся рассудком гостья шагнула за ворота, как к ней подскочил черт. Черт был красный, атласный, с бородкой клинышком и моноклем в левом глазу. Хвост у черта приветливо дергался, то распрямляясь в струну, то свиваясь кольцами, — и эта агония червя будила в душе нервные атавизмы.

— Ах, мадам! — Черт в экзальтации рухнул на одно колено, взвыл, больно ударившись, и прижал руки к сердцу, находившемуся у него где-то в районе печени. — Опомнитесь! На вас лица нет! Вот, примите скромный дар...

Даром оказалась маска на палочке. Снежно-белая, будто фарфоровая, с узкими прорезями для глаз и длинным, острым, чуть загнутым носом. Этакий стервятник Буратино, страдающий белокровием. Женщина машинально приложила маску к лицу, примеряя, и вскрикнула: в глазах полыхнули искры! Оказалось, дело не в причудах зрения. Из рожек черта стартовали две крохотные ракетулечки, рассыпавшись фривольным звездопадом. Вид перепуганного до чертиков наглеца, хватающегося за голову с дымящимися рожками, был настолько комичен, что Галина Борисовна не выдержала, прыснув в кулак. И сразу рогатый привратник с радостными воплями “Получилось! Получилось!” ускакал прочь по боковой аллейке. Хвост его жил отдельной жизнью, цепляя прохожих за ноги. А народу в парке скопилось — хоть в лукошко собирай. Первым порывом было плюнуть на обещание, данное дочери, но ответственность победила. Вздохнув всей грудью, как перед погружением на рекордную глубину, доблестная мать двинулась через смех, пляски, вопли и песни к особняку, разукрашенному праздничными огнями и еще почему-то — милицейскими мигалками.

Маску она держала у лица, не желая выделяться.

С трудом увернувшись от жидконогого томата-исполина, мимо продефилировал Рыцарь Печального Образа: тазик-шлем, мятые консервы лат и надувное копье в деснице. На него из кустов, дико завывая и улюлюкая, вылетело привидение. При ближайшем рассмотрении мятущийся дух оказался дородным господином в костюме бухарского еврея, творчески развитом владельцем: с шапки, отороченной шакалом, свисала плотная чадра. Еще имелись накладные пейсы по колено. Печальник мрачно воззрился на заблудшую и весьма шумную душу, дождался, пока бухарей (евробух?) утомился скакать вокруг жертвы, а потом осведомился с резким ламанчским акцентом:

— Кстати, Леопольд Романыч. Когда в нашем доме дадут горячую воду?

Призрак, теряя чадру и чувство самообладания, рухнул обратно в кусты. Послышалась сдавленная брань. Только сейчас до Галины Борисовны дошло: шутник — не кто иной, как мэр города! Из зарослей тем временем уже лезли Бэтмен, Дракула и ослик Иа-Иа, но теперь Шаповал была начеку. И верно: в Бэтмене, несмотря на общее нетопырство, безошибочно опознался заместитель прокурора области, в бодром кровопийце — председатель горкомиссии по делам молодежи и спорта, зато осел навсегда остался загадкой. Особняк близился, толпа поредела, и, поглядывая по сторонам через прорези маски, она обнаружила еще кое-кого: вот владелец сети хлебопекарен “Куличики” с супругой — добродушный тираннозавр и бабочка с надорванным крыль-цем; вот коза-дереза, любовница начальника региональной таможни, под руку с Джеком-Потрошителем из налоговой...

Ступени легли под ноги. Давешний клерк за конторкой сегодня был наряжен драконом по-пекински.

— Сэр Мортимер ждет вас на галерее второго этажа. Оттуда открывается прекрасный вид. — Дракон уронил позолоту с усов и предложил гостье лапу. Вот так, бок о бок с услужливой рептилией, она и проследовала наверх. Дракон распахнул нужную дверь, для лучшего освещения пыхнул огнем, и в отсветах синего пламени открылись своды галереи.