Генри Олди - Войти в образ

– Илло-хо-хо, мой принц! – громко и радостно завопил Скилъярд. Пирон вздрогнул и сделал кляксу, Сырой Охотник полез к себе под балахон, но на полдороге опомнился и успокоился, а Девона поковырялся пальцем в ухе и сказал, что темперамент есть, но придется повозиться.

Тут Скилъярду вдруг пришло в голову, что придурошный Упурок просто-напросто дурачит наивных Подмастерьев – с него станется! – и они отлично проведут в каризах все эти восемь месяцев в обществе восьми отловленных баб, а потом…

Что будет потом, Скил додумать не успел, потому что в дверь без всякого предупреждения вломился с диким грохотом совершенно ошалевший охранник.

– Там! Там!… Нижний ярус… в хранилище… – прохрипел он, держась за грудь и задыхаясь от быстрого бега.

– Ну, что там? – Пирон с крайним неудовольствием спрятал язык и оторвался от своего важного занятия.

– Там – эти!… Ну, те, которые…

– Так все-таки: те или эти? – осведомился любопытный Девона.

Охранник постоял в раздумьи.

– Те, – уже более уверенно ответил он. – Те двое, которые в зал на Говоренье приходили. Мы их еще тогда схватить собирались, да замешкались, а потом глядь – их и нет уже. Дверь нашли, там у помоста заноза одна хитрая есть, открывательная. Спустились за ними – нигде нет, как сквозь землю просочились! А после напарник мой, Куаста, вроде шум какой в хранилище услышал. Мы туда – а этот, старик который, там в кресле расселся и старые витражи листает – ТЕ САМЫЕ! Полистает-полистает, захихикает, – стражник понизил голос, переходя на зловещий шепот, – и чего-то там дописывает…

– Дописывает?! – Пирон выронил перо, забрызгивая список чернилами. – Безумец! И что?!

– И ничего, – виновато просипел стражник. – А музыкант его вообще так зачитался – нас не заметил. Куаста еще об него споткнулся… Ну, мы их того… взять намеревались… А потом передумали. И только наверху опомнились.

– Идем! – Пирон вскочил, отшвыривая табурет и проверяя крепление кинжала. – Скорее!…

– Идем, – согласился Девона, спрятал список за пазуху и махнул Скилъярду рукой. Охранник, продолжавший бормотать что-то насчет обугленных глаза старика, гнавшихся за ним всю дорогу, – так вот, охранник, наконец, заткнулся и пошел вперед, увлекая спешащих людей по коридору вглубь катакомб…

…Из-под двери хранилища выбивалась тоненькая полоска света, словно перечеркивающая холодный каменный пол. Пирон на мгновенье задержался перед дверью, инстинктивно стараясь не наступить на розовую теплую ленту, еще раз оправил на себе пояс с ножнами и резко распахнул даже не скрипнувшую дверь.

Ни музыкант, рассевшийся на полу с леем на острых коленях и полузаваленный грудой пожелтевших свитков, которые он лениво перебирал тонкими нервными пальцами; ни жилистый старик в кожаном кресле, листающий неподъемный манускрипт в массивном переплете и время от времени прикладывающийся к здоровенной деревянной фляге (где он только успел ее раздобыть?) – оба они не обратили на вошедших ровно никакого внимания.

Некоторое время стояла напряженная (правда, напряженная только с одной стороны) тишина, которую наконец пробил резкий вопрос Пирона, и в нем не было ничего от юного испуганного Подмастерья.

– Кто ты такой?

Вопрос адресовался старику.

– Дурак, – негромко ответил незваный гость, не отрываясь от своего фолианта и пожимая плечами. Было неясно, стоит ли расценивать его заявление как ответ на вопрос, или оно относится непосредственно к спрашивавшему Пирону.

Пирон опешил, и по его лицу было видно, что он склоняется ко второму варианту. Скулы юноши отвердели, и он задал следующий вопрос.

Кстати, ничуть не более вежливый.

– Как вы сюда попали?

– Пришли, – охотно ответил старик.

– Зачем?

– Да вот, почитать захотелось. А где ж еще что-нибудь путное найдешь, как не здесь? Наверху не до чтения, там все больше по иной части…

– Ну и…

– Ну и читаем. А некоторые шляются тут и мешают.

Пирон совершенно обалдел от такой наглости и позволил Девоне отодвинуть себя в сторону и вступить в столь содержательную беседу.

– Я знаю, как тебя зовут, – неожиданно жестко заявил Упурок, и Скил зажмурился, зная любовь безумца к разного рода выходкам и не ожидая ничего хорошего от подобного начала. – Тебя зовут Сарт. Теперь скажи мне – откуда я это знаю?

– Выпить хочешь? – предложил старик, протягивая Девоне открытую флягу. – Для памяти…

Даже в колеблющемся неверном свете свечей было видно, как побелело от гнева лицо Пирона.

– Взять их! – высокий срывающийся голос словно встряхнул стражников, нерешительно топтавшихся позади.

Старик забрался в кресло с ногами и занялся закручиванием колпачка на отвергнутой фляге. Стражники сунулись было вперед, и один из них – Скил вспомнил, что того зовут Куаста – вновь зацепился ногой за забытого музыканта.

Ворох свитков шумно сполз с его старенького лея, сам инструмент едва не свалился на пол и, когда музыкант подхватил облупившийся гриф, – прерывистый, томительный, звеняще-дребезжащий аккорд раскатился под сводами хранилища.

Куаста отпрыгнул назад, и перед самым его носом вдребезги разбился обрушившийся с потолка огромный пласт штукатурки.

– Кончай, Гро, – негромко сказал старик. – Ты ж видишь, тут у них все на честном слове держится… Сколько лет без ремонта. Сейчас как даст по башке…

Музыкант послушно подтянул инструмент на первоначальное место, снова навалил сверху гору разнокалиберных свитков и углубился в чтение. Казалось, он мгновенно забыл о происходящем.

Сарт подошел к нему и отобрал небольшую пачку листков, перехваченную выцветшим шнурком. Подержал в руках. Переглянулся с Гро. Помолчал.

– Держи, – он бросил листы Девоне. – Все равно ведь не отстанете. Прочти им – и приходите. Попробуем объясниться. Кажется, пора… Я буду здесь. Пока еще буду.

Упурок осторожно поймал хрустящий пакет, зачем-то поклонился старику и вышел из хранилища. Скил и Пирон последовали за ним, охранники и Сырой Охотник, молчаливо наблюдавший за развитием событий, немного поотстали.

Зайдя в зал, где происходило Говорение, Девона уселся на край помоста и подождал остальных. Потом опустил взгляд на полученные страницы.

– «Мастер», – объявил Упурок, и Скил сразу понял, что это название. – Ишь ты… В масть. И эпиграф есть. «Великий квадрат не имеет углов». Вы хоть знаете, что такое эпиграф?… Ну да ладно… Слушайте. Растянутые связки вибрировали под осторожными…

Растянутые связки вибрировали под осторожными пальцами; и ему пришлось немало повозиться, прежде чем человек, раскинутый навзничь на грубой деревянной скамье, застонал и открыл глаза.