Ник О`Донохью - Исцеление Перекрестка

Они смотрели на раскинувшуюся перед ними речную долину, на воющийся, несмотря на лето, дымок над трубой «Кружек».

Диведд протянул руку за платой. Бидж передала ему монету и спросила:

— Что имел в виду Сууно, когда говорил об отметинах?

— Колдуны всегда такие, — ответил он беззаботно. — Они думают, что видят то, чего другие не могут.

По большей части они знают, как этого достичь — едят какой-нибудь гриб или еще что-нибудь. — Диведд легко шагал рядом, приноравливаясь к шагу Бидж. — Ну, я пошел — меня работа ждет. — Он оценивающе посмотрел на солнце. — Еще успею выполнить половину дневной нормы по рубке дров. — Он сунул монету в карман и припустил бегом, насвистывая, словно никаких странных событий и не было. Бидж в одиночестве дошла до своего коттеджа.

Она решила больше вопросов не задавать, хотя и гадала, что же такое в Диведде увидел Сууно — что-то, чего она не заметила.

Она стояла на склоне холма, глядя, как молодые грифоны читают каждый свою книгу, переворачивая страницы с обычной сумасшедшей скоростью. Бидж поспешно спустилась, увидев, что на этот раз к ним присоединился и грифон-отец. Роланд поднял на нее глаза, заметил что-то необычное в выражении лица Бидж и тактично отошел в сторонку.

Грифон поклонился Бидж:

— Рад, что ты вернулась. Надеюсь, ты не осудишь меня за вмешательство: я тут в твое отсутствие поучил немножко этих озорников. Оливер напрягся, но из вежливости не вмешался в разговор. Вскоре он сунул книгу под крыло и отошел еще подальше; Роланд спрятал свой том в потрепанный рюкзак Бидж и двинулся следом.

Когда они отошли достаточно далеко, грифон кивнул:

— Считай, что это визит школьного инспектора. — Он показал клювом в сторону Роланда и Оливера. — У них очень изрядные успехи.

— Значит, я проживу еще денек и смогу продолжить уроки.

— На радость всему миру. — Грифон подошел к Бидж, склонил голову набок и внимательно на нее посмотрел. — Тебя что-то тревожит?

— Пока меня не было, ничего необычного не произошло? — спросила Бидж.

Грифон поднял пушистую бровь, отдавая должное ее деликатности.

— Если ты имеешь в виду нанесенные животным увечья, то их не наблюдалось. Повсюду на Перекрестке воцарился мир, тишь и удивительно скучная благодать. Как я понимаю, Конан Земледелец сопровождал тебя.

— Да, Диведд ходил со мной. — Неожиданно для себя самой Бидж добавила: — Он не виноват, если иногда бывает слегка наивен.

— Меня, как, впрочем, и тебя, должна волновать не его наивность, — ничего не выражающим голосом сказал грифон. — Однако, — добавил он, — с твоей стороны очень благородно защищать его.

— Меня больше волнует подтверждение того, что он не виноват, — вспыхнула Бидж.

— Точно так же, как меня — установление его вины, — ответил грифон. — Твое сочувствие Диведду делает тебе честь. С другой стороны, — добавил он глубокомысленно, — от кого и ожидать сочувствия, как не от богини. Особенно от богини плодородия. — Бидж замерла на месте. — Ах… Я не был уверен, знаешь ли ты сама. — Грифон склонил голову набок, пронизывающе глядя на Бидж. — В конце концов это еле заметно даже для моих органов чувств. Бидж уставилась на него невидящими глазами.

— У меня были основания считать, что такое невозможно.

— Не так уж много стоят твои основания, — ответил он самодовольно. — Думаю, что это отразится на твоих планах.

— Это отразится на всем, — нетвердым голосом ответила Бидж. Она рассеянно кивнула, когда собравшиеся улетать Роланд и Оливер поклонились грифону и ей.

Оставшись одна, Бидж вскипятила чайник, смущенно и с отвращением взглянула на свои противозачаточные таблетки, потом заварила себе чашку ирландского чая. Однако пить его ей не захотелось, она вылила заварку и приготовила себе другую — травяной бескофеиновый чай. Однако рука ее так дрожала, что часть жидкости пролилась, пока она подносила чашку к губам. Бидж вырвала лист из блокнота и принялась составлять список вопросов, на которые ей хотелось бы получить ответы.

«Длительность беременности?» У коз и овец это всего несколько месяцев. Бидж отчаянно надеялась, что Стефан или Мелина знают, сколько длится беременность у фавнов. «Питание?» Ее диета была вполне разнообразной, но тут ей вспомнились тощие слабые ягнята, плохо развивающиеся из-за недостатка некоторых микроэлементов. Что ж, в это время года она может есть больше овощей. Бидж надеялась, что ей не нужно будет включать в свой рацион траву. Тут она со смущением подумала, что вопрос об этом придется задать Конфетке Доббсу.

Отсюда вытекала еще одна проблема. Бидж написала на листе: «Эффект поля?» — и несколько раз подчеркнула написанное. За последнее время она насмотрелась на мертворожденных или имеющих дефекты развития малышей. Она приписала: «Спросить Протеру». Потом добавила рядом большими буквами:

«ПРОВЕСТИ БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ БЕРЕМЕННОСТИ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ. РОДИТЬ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ».

Бидж надолго задумалась, прикидывая, как пройдет ее беременность в мире, где она не может прекратить свою работу. Она нарисовала на полях фигуру Стефана, потом рядом еще одну фигурку — тоже фавна, только маленького, добавив длинные ресницы и ленту в курчавых волосах. Отвлекшись от своих забот, Бидж улыбнулась и попыталась придать рисунку сходство со своими детскими фотографиями.

Потом стиснула ручку и написала последний и самый важный вопрос:

«Наследственность?»

С тех пор, как она узнала, что является носительницей гена хореи Хантингтона, Бидж твердо решила не иметь детей Перекресток вкупе с теми изменениями в ее организме, которые начались, когда она стала создательницей Странных Путей, давал ей уверенность, что болезнь у нее самой никогда не разовьется. Однако, насколько ей было известно, для ее ребенка все еще существовала пятидесятипроцентная вероятность получить ген хореи Хантингтона.

Можно было написать о многом: спросить Протеру; поговорить с врачом, может быть, с Люсиллой Бодрэ; сделать пункцию плодного пузыря и генетическое тестирование; постараться выяснить, показательно ли генетическое тестирование для ребенка, который наполовину фавн…

Вместо этого Бидж, оставив бумагу на столе, вышла из дому. Она сидела на солнце у ручья и прихлебывала чай, глядя на поля и стараясь ни о чем не думать.

Nледующие два месяца на Перекрестке были изумительными и ужасными: изумительными потому, что каждый день был ясным и тихим, отличавшимся какой-то фантастической красотой; ужасными из-за того, что с телом Бидж происходило что-то чудовищное и неизбежное.

Ее живот стал заметен через неделю; через две она стала неповоротливой. На нее быстро навалились все проблемы, связанные с беременностью: частые позывы мочевого пузыря, боли в спине, неловкость в обычных ее занятиях. Если у нее резко менялось настроение, она теперь этого не замечала; однако мимо ее внимания не прошло то обстоятельство, что Кружка и Фиона и даже Диведд в ее присутствии стали особенно осторожны. Это ее раздражало.