Ник О`Донохью - Ветеринар для Перекрестка

Трулав нервно засуетился. Диди пожала плечами.

— Я знаю, кто мог бы помочь Кружке восстановить гостиницу, — сказала Бидж.

Кружка, Брандал и Филдс повернулись к ней.

— Этот человек сорок лет содержал ресторан. И он никому не расскажет про Перекресток — он теперь вообще почти ни с кем не разговаривает. Он старый и больной, но, я думаю, его здоровье пойдет здесь на поправку. И он сумеет готовить на открытом огне — пока гостиница не будет отстроена. А потом он мог бы помочь Кружке управляться с хозяйством, и он знает много разных рецептов. Филдс явно заинтересовался:

— Каких рецептов?

— В основном греческой кухни.

— Греческой кухни! — с вожделением повторил Филдс.

— Хрис. Отец Стана, — неожиданно сказала миссис Собелл. — Что за прекрасная мысль!

— Кто? — спросил Трулав, озираясь. — Кто такой Стан?

На него никто не обратил внимания.

— Он не сможет делать тяжелую работу, — быстро добавила Бидж, — и он говорит в основном по-гречески. Может быть, Мелина сможет переводить. — Бидж закончила с подчеркнутым сожалением: — Конечно, он старик…

— Возраст не препятствие, — почти с прежней энергией ответил Кружка. — Если король разрешит, я согласен.

Брандал заколебался, потом спросил Мелину:

— Ты сумеешь привести его сюда?

— Конечно. — Она со слезами на глазах оглядела руины гостиницы. — Ради этого я что угодно сделаю. — Она порывисто обняла Кружку.

Брандал тоже посмотрел на покрытый илом и грязью холм.

— Хорошо, — наконец решил он. — Я согласен. Только постарайся, чтобы он не запомнил дорогу.

— Это, — сказала Бидж, — сейчас не составит проблемы.

Последовало короткое молчание.

— Ну что ж, все решено. — Брандал повернулся к Кружке. — Теперь дай мне их экземпляр Книги Странных Путей…

— Нет, — решительно покачала головой миссис Собелл — типичная учительница, поправляющая ученика. — Вы не можете, знаете ли, оставить ее себе.

Брандал взволнованно ответил:

— Но ведь она — ключ к целому миру! Она возразила столь же взволнованно:

— Но книга-то библиотечная!

— Мой господин, — вмешался грифон, — не думаю, что тебе удастся победить в этом споре. Брандал вздохнул:

— Ты напоминаешь мне, что спорить не следует. — Он с просительной интонацией обратился к Филдсу: — И все-таки все беды, выпадавшие на долю Перекрестка, приходили к нам извне.

— Отчаявшиеся путешествуют даже по небезопасным дорогам, — мягко ответил ему Филдс. — Книга всегда помогала им. — Он склонил голову. — Тебе решать.

Брандал повернулся к миссис Собелл:

— Возьмешь ли ты на себя личную ответственность за Книгу, чтобы она больше не попадала не в те руки?

Миссис Собелл выпрямилась во весь свой крошечный рост:

— Это было бы нарушением принципов библиотеки — книги должны быть доступны всем.

— Если бы Книгой пользовались только люди с принципами, не было бы нужды просить тебя об этом, — с горечью возразил Брандал.

— Вы же понимаете, какая надежда появилась бы для страдающих болезнью Альцгеймера и… — начал Конфетка.

Она резким жестом прервала его:

— Конечно, я знаю, как нуждаемся мы в Перекрестке, молодой человек. Хорошо, лорд Брандал. Я буду контролировать использование Книги. И буду запирать ее на время своего отсутствия. На ближайшее время. — Она подчеркнула последние слова.

Брандал кивнул:

— И я прикажу закрыть все дороги в ваш мир, оставив только тропы. На ближайшее время.

Конфетка, студенты и миссис Собелл были огорчены утратой, но смирились.

— Теперь нам остается, — сказал Брандал, — решить одну маленькую проблему. — Он повернулся к Диди, которую охраняли Руди и Бемби, и Трулаву.

Диди ответила ему равнодушным взглядом, без вызова, но и без раскаяния, как будто жизнь и смерть, добро и зло не имели для нее особой разницы.

Грифон тоже посмотрел на нее:

— Я не вижу тут особой проблемы за исключением эстетической стороны дела.

— Давайте мы заберем ее с собой, — предложил Конфетка.

— Это нонсенс, — ответил грифон.

— Она на моей — и доктора Трулава — ответственности.

Трулав нервно оглядел собравшихся:

— То есть в определенном смысле я за нее отвечаю, как за студентку ветеринарного колледжа, в котором я преподаю. Однако то, что она сделала… Я не могу нести ответственность за действия, совершенные не по моему прямому указанию…

Бидж почувствовала отвращение.

Грифон прервал Трулава:

— Вы хотите сказать, что передаете ее в мои руки, доктор?

Трулав побледнел:

— О, я так не сказал бы… Но мне кажется, что я не должен вмешиваться в отправление правосудия.

— Если мы отдадим ее генеральному инспектору, Уолт, он замучает ее до смерти. — Конфетка повернулся к грифону: — Она должна вернуться с нами.

Брандал встал между спорящими:

— Понесет ли она наказание в вашем мире?

— Наказание — да, но это не будет смерть.

— Это точно — наказание за все, что она совершила? Конфетка поскреб в затылке, чувствуя себя неуютно:

— Конечно, если ее признают виновной. Грифон присел на задние лапы. Стали видны свежие хирургические швы у него на груди — почти в полметра длиной.

— Милосердие к преступнику, — сказал он твердо, — оборачивается жестокостью по отношению к жертвам. Господин мой, ты же знаешь, что я чуть не заплатил жизнью за проявленное однажды тобой милосердие.

— Я никогда не забуду этого, — твердо ответил Брандал. — Но речь сейчас не о милосердии, а о правосудии. У нас нет закона, наказывающего за такие преступления, а у них есть.

Грифон оглядел преподавателей и студентов:

— И как они смогут обеспечить его выполнение? Все молчали.

— Как я понимаю, — сказал грифон, — ваша судебная процедура основывается на показаниях свидетелей, данных под присягой. Свидетели не всегда точны, их подвергают перекрестному допросу и запутывают беспринципные адвокаты, а решение об осуждении или оправдании принимают по своему усмотрению присяжные, вне зависимости от того, основательно или нет было обвинение.

Ответы на вопросы защитника, чьи услуги оплачиваются, — продолжал грифон, — оценивают двенадцать человек, чей кругозор узок, предполагается, что невежество присяжных каким-то образом позволит им принять справедливое решение. Я верно описал процедуру?

— Иногда присяжных бывает только шесть, — пробормотал Дэйв. — Еще того лучше. И вы хотите, чтобы мы доверили им судить эту тварь?

— Отдайте ее кентаврам, — сказала Полита. — Она виновна в убийстве. Наше правосудие проще и быстрее. — Она улыбнулась Конфетке, стараясь не смотреть на труп мужа. — Я не забыла, чем вам обязана, и ради этого размозжу ей голову, прежде чем остальные ее затопчут.

— В этом что-то есть, — промурлыкал грифон. — Хотя это и компромисс. Решение не очень изящное, но окончательное.