Ник О`Донохью - Ветеринар для Перекрестка

Мы рады видеть кентавров под навесом во дворе, но не в самой гостинице.

Считается невежливым смеяться над расой, родным миром, манерой речи, необычными частями тела других посетителей.

Наши клиенты говорят на разных языках. Пожалуйста, ради вашей собственной безопасности, не произносите ругательств даже на своем родном языке; помните, что любое проклятие может быть услышано.

Обслуживаются только говорящие виды.

Азартные игры разрешены и приветствуются. Жульничество может оказаться смертельным.

Разрешаются только дружеские потасовки. В других случаях просим выйти во двор.

Благодаря нашим правилам в» Кружках» никогда не было смертельных исходов. Пожалуйста, помогите нам сохранить эту славную традицию «.

Попугай умолк и бросил красноречивый взгляд на поднос с печеньем. Ли Энн взяла печенинку и протянула птице, стараясь держать пальцы вне досягаемости загнутого крючком устрашающего клюва.

Попугай быстро схватил угощение лапой, клюнул Ли Энн и пронзительно засмеялся:

— Дуррашка!

Конфетка открыл внутреннюю дверь.

— Будьте осмотрительны, — многозначительно произнес он.

На пришедших пахнуло запахом мяса. Часть того, что здесь готовилось, явно представляла собой требуху, и нарисованный мелом на стене пирог вызвал у Бидж не очень аппетитное представление о пироге с мясом и почками.

Но все перекрывал сильный хлебный аромат от бочки с элем. Должно быть, напиток действительно варили в самой гостинице. Бидж, которую уже начало подташнивать от запаха почек, поблагодарила судьбу за то, что зерно, пошедшее на изготовление эля, не вызвало у нее приступа сенной лихорадки.

Посетители за столами оживленно беседовали и не обратили внимания на вновь прибывших. Студенты-ветеринары с любопытством глазели по сторонам.

— Вам понадобятся деньги. — Конфетка полез в карман джинсов. — Только не тратьте их попусту. — Он развязал мешочек, полученный от Филдса в их первый визит на Перекресток, и раздал всем по несколько монет.

Шестиугольные монеты имели бороздки, делившие их на сектора; в каждом секторе был изображен определенный символ — земля, воздух, огонь, вода, растение, животное, — а на обороте — стилизованный рисунок перекрестка. Монеты ярко блестели, хотя и были уже сильно поцарапаны.

Дэйв попробовал одну на зуб.

— Золото? — спросил он с изумлением.

— Настолько чистое, что легко гнется. — Конфетка разломил монету по бороздкам. — Вот так их, например, разменивают. Такого кусочка вам хватит, чтобы заплатить за еду и выпивку.

Ли Энн не могла отвести глаз от монет у себя на ладони.

— Это плата за нашу работу? Конфетка цинично ухмыльнулся:

— Это плата, предназначенная колледжу. Я на зарплате, а вы подписали контракты. — Он бросил взгляд через плечо. — У меня тут некоторые дела. Извините. — Конфетка стремительно пересек комнату и поднялся по почти вертикальной деревянной лестнице у дальней стены.

Бидж проводила его взглядом. Конфетка постучался в люк, которым кончалась лестница, и люк открылся. На мгновение перед Бидж мелькнула поразительная картина: стены, сплошь уставленные книжными полками. Люк захлопнулся.

Бидж повернулась к остальным, чтобы обсудить увиденное, но выражение их лиц остановило ее: все рты были разинуты от изумления. Бидж огляделась по сторонам, и у нее самой отвисла челюсть.

Ни разу еще на Перекрестке они не видели такого количества народа. Брюки и платья, килты и плащи самых разных покроев и цветов; даже тусклое освещениемаленькие оконца пропускали мало света — не могло скрыть радуги узоров: полосы, горошек, клетку, — среди которых самыми распространенными были ряды повернутых вершинами друг к другу треугольников. Мерцание масляных ламп, подвешенных к потолку, превращало при малейшем движении эти ряды в жующие челюсти, усаженные острыми клыками.

За одним из столов сидела женщина почти трехметрового роста с лицом не то раскрашенным, не то покрытым татуировкой так, чтобы походить на стилизованную птичью голову. Рядом с ее столом высился станковый рюкзак размером с Анни.

Соседний стол занимали низкорослые смуглые человечки в зеленых капюшонах и кожаных кафтанах. Старший из них имел роскошную, тщательно ухоженную бороду и ни единого волоса на голове; остальные были бритыми, но зато их густые рыжие шевелюры спадали до плеч. Все они время от времени бросали на соседку восхищенные взгляды.

У одного из посетителей под плащом оказался то ли рюкзак, то ли сложенные крылья. Он заметил любопытный взгляд Бидж и поднял бровь; девушка смутилась и поспешно отвернулась.

Нагая женщина с зеленоватой корой там, где у человека росли бы волосы, сидела напротив розовощекого толстячка, у которого был полный острых зубов рот до ушей; перед ней стоял стакан воды, а он с аппетитом уплетал огромный мясной пирог. У стены сидело большое черное существо — что-то среднее между человеком и головастиком; его приятель-человек весело чокался с ним и ласково называл, насколько студенты могли расслышать, » дорогим пуком «.» Пук «, извиваясь за столом, повернулся к девушкам и хищно улыбнулся им.

Бидж прошептала на ухо Дэйву:

— А что еще ты знаешь про гостиницы из книги о Робин Гуде?

— Что их посетители не всегда являются тем, кем кажутся, — ответил он медленно. — Что если не соблюдать осторожность, то за это можно дорого поплатиться. Что не следует играть с незнакомцами или в игры, тебе неизвестные.

— Очень здравые советы, — сказала Анни. Студенты осторожно прошли к свободному столу. Молодая женщина с козлиными ногами, пробегая мимо, поставила на стол миску и кувшинчик, потом принесла что-то, завернутое в салфетку.

Салфетка развернулась; в ней оказался еще теплый черный хлеб. В миске было мягкое, домашнего приготовления, сливочное масло.

Дэйв потянулся к караваю, но замер на месте, когда Анни прошептала:

— Подожди…

Девушка встревоженно оглядела своих спутников:

— Я чувствую себя дурой, но… Помните, как всегда бывает в сказках: съешь чужую еду — и попадешь в беду.

— Ну, если ты боишься, я съем твою порцию, — решительно ответила Ли Энн, однако к еде не прикоснулась.

Они сидели, глядя на каравай, источавший сводящий с ума аппетитный запах.

Дэйв побарабанил пальцами по столу:

— Ну, знаете ли, так можно умереть с голоду, если кто-нибудь не наберется смелости начать.

— Стоит ли рисковать жизнью ради утоления голода? — возразила Анни.

Бидж пожала плечами, отломила кусочек хлеба и макнула его в миску с маслом. Остальные широко раскрытыми глазами смотрели, как она жует.

— Ты нормально себя чувствуешь? — с беспокойством спросила Анни.

Вместо ответа Бидж потянулась за новой порцией.