Ник О`Донохью - Ветеринар для Перекрестка

Брандал осторожно отхлебнул. Вода на вкус стала лучше, чем раньше, хотя все еще отдавала тиной. Брандал бросил взгляд на мелкую канаву, которая отводила воду от ручья; теперь она была выложена камнем, а бочка оказалась наполовину заполненной смесью известняка и древесного угля.

— Кстати, о здоровье, — сказал он, возвращая кружку, — как тут теперь обстоят дела?

— Лучше, — ответил Рейц, почесываясь. — Никто больше не страдает поносом. Ну, по крайней мере никто больше от него не умирает. И меньше мух. — Эта мысль явно посетила его впервые. — Это естественно — мы стали чище.

— А кто теперь убирает помои?

— Все. Да нет, я не шучу: скоро твоя очередь. — Он швырнул ком грязи в длинную яму, выкопанную на краю лагеря. — Как наполнишь ведро, так и туда, как наполнишь — так и туда. Можно подумать, мы живем в городе.

— Так оно и есть, — откликнулся Брандал, оглядываясь.

Рейц фыркнул. Он был тут все время, и быстрый рост лагеря не бросался ему в глаза.

— Когда-нибудь, Кудрявый, я покажу тебе настоящий город. Сколько там огней! А женщины! И всякие чудные звери! — Его глаза загорелись. — Пылкие красотки и чудные зверюги!

Мимо них прошел стройный юноша с сердитыми глазами; на лице его было написано страдание, как у человека, впервые убедившегося, что преступление — единственный путь к успеху. Брандал проводил его взглядом.

— А, этот! — Рейц пренебрежительно махнул рукой. — Похоже, дал кому-то попользоваться собой вчера ночью. Не он первый. Ему требуются деньги, чтобы послать домой, а получает он только расписки. Так что теперь ему жутко нужна победа.

Брандал задумался: расписки — «оккупационные деньги» — обеспечивали стремление солдат к победе. Что за изобретательный метод, чтобы купить верность! Вслух он произнес:

— По крайней мере это лучше, чем изнасилование. Рейц поднял брови:

— Не говори этого слова так громко. Теперь за такое дело наказывают. — Он сделал рубящее движение рукой на уровне паха.

Брандал заморгал:

— Такая мера должна припугнуть насильников. — И еще как, — ответил Рейц рассудительно. — Никаких тебе рецидивистов. Ладно, Кудрявый, вот-вот начнется учение. Пошли за оружием.

Короткий меч Брандала был скрыт его плащом.

— Разве ребята не всегда при оружии?

— Ни-ни. И ты не вздумай. — Рейц задумчиво прищурился. — Двадцать плетей, если тебя поймают с мечом, — на первый раз. О втором разе лучше не спрашивай — сегодня утром я не настолько вынослив, чтобы такое описывать. — Он попытался изобразить дурноту, но только икнул.

Подставка для оружия, когда они к ней подошли, была уже наполовину пуста: лагерь проснулся и готовился к дневной активности. Рейц перебрал несколько мечей, пока не выбрал себе клинок с тупым лезвием, знавший лучшие дни. Брандал сделал вид, что свой собственный меч он тоже взял с подставки. Они оба нашли себе помятые, но вполне пригодные для дела щиты.

— Как ночные развлечения? — небрежно спросил Брандал. — Сплошные потасовки, как всегда?

Рейц нахмурился, его лохматые брови сошлись в одну линию.

— Раз уж ты об этом заговорил, то нет, не так уж много. Какой толк? Разве что тебе удастся придушить противника. За то, что ты обнажил кинжал без приказа, — порка. Так что потасовки случаются, но теперь это уже не то. Ну, лягнут кого-то в пах, сломают нос — нет, совсем не то. — Он протяжно вздохнул. — Зряшная потеря времени.

— Стройся! — заорала Феларис, высокая костлявая женщина со следами ожогов на лице. Ее главной гордостью — помимо теперешнего капитанства — был большой горшок, который она всюду таскала с собой и который, по ее словам, был наполовину заполнен ушами ее противников, откушенными ею в драках. Феларис надеялась заполнить горшок доверху.

Солдаты собрались быстро, некоторые бежали бегом. Брандал был поражен: эта толпа доходяг и головорезов всегда раньше шевелилась еле-еле. Он тоже подбежал и встал рядом с Рейцем в строй.

Лишь один из солдат, задремавший на солнышке, не поторопился. Феларис подошла к нему, мрачно улыбнулась остальным солдатам и покашляла, толкая лежебоку носком высокого шнурованного ботинка. Брандал ясно видел круглую нашивку у нее на плече и ножны с кинжалом под мышкой.

Новобранец поднял на нее глаза, внезапно побледнел и вскочил на ноги.

Феларис покачала головой, изображая огорчение:

— Слишком медленно, Барлиен. Солдаты, успевшие встать в строй, засмеялись. Феларис вручила провинившемуся два булыжника и, приставив кончик меча ему к горлу, внезапно заорала:

— Двадцать!

Барлиен поднимал и опускал булыжники, а она считала. К пятнадцатому разу его лицо побагровело, подбородок задрожал и он чуть не выронил камень.

Феларис изобразила сочувствие:

— Тебе помочь? — В ее руке блеснул кинжал, направленный в пах Барлиена.

Тот, обливаясь потом, удвоил усилия. Досчитав до двадцати, Феларис проворчала:

— Ладно, хватит, — и убрала меч и кинжал в ножны. Барлиен шатался, но поковылял на свое место в строю.

— Сомкнись! — рявкнула Феларис. Оборванные солдаты, сорок или пятьдесят человек, сбились в кучу — как-то не по-человечески тесно, чтобы это было удобно. Но, казалось, им все равно.

У всех мечи были в ножнах.

— Налево! — Они повернулись. — Направо! — Снова поворот. — Марш! — Солдаты двинулись вперед широким, странно нечеловеческим полубегом-полушагом. — Вокруг лагеря! — Они выбежали из лагеря, неловко размахивая руками.

Брандал с опасливым недоумением смотрел на бегущих солдат. Обежав вокруг лагеря десять раз, все они тяжело дышали, но не казались уставшими.

— Они так и будут бежать без остановки? — тихо спросил он Рейца.

— А что им еще делать? — пропыхтел тот. — Ни фехтования, ни преодоления препятствий — разве это солдаты?

— И ты так можешь? — вежливо поинтересовался Брандал.

— Ну, если потренироваться, — с сомнением ответил тот, невольно бросая взгляд на свое брюхо. — Впрочем, скоро смогу. Чего только с человеком не бывает.

— А в бою ты их побьешь?

Рейц с изумлением взглянул на Брандала и ничего не ответил.

Феларис повернулась к строю:

— Направо! Отработка нападения. Мечи! Брандал заметил, что женщина была напряжена, как будто готовая в любой момент отступить. Все солдаты взялись за рукояти мечей, но не обнажили их. Брандал сделал то же самое, хотя не видел в этом смысла: зачем говорить человеку, чтобы он взялся за оружие, но не вытащил его?

— Наголо!

Солдаты вытащили мечи из ножен, отводя руку так, что она коснулась груди.

— Выпад!

Все сделали выпад вперед — совершенно одинаково.

— Щит!

Теперь солдаты все как один подняли обеими руками щиты и, крякнув, выставили их перед собой.

— Десять шагов. Вперед!

Подняв мечи, солдаты с громкими криками сделали ровно десять шагов, сохранив строй.