Надежда Первухина - Иероглиф «Любовь»

За окном ничего не было — только темнота и запах пыли. Мэй упала, сильно ударилась коленями. В глазах у нее вспыхнули алые звезды боли. Мэй вскочила, пошатываясь, вытянула вперед руки. На миг ей показалось, что в этой темноте она наткнется на ужасного старика. И она побежала прочь от разорванного окна. Она бежала до тех пор, пока не поняла, что находится в темном узком коридоре. Пыль и тишина окружали ее, но вот впереди появился слабый волосок света. Мэй поспешила туда, гадая, обнаружил ли старик Удз ее бегство.

Волосок света по мере приближения к нему стал шире. И наконец Мэй поняла, что этот свет идет из неплотно прикрытой двери. И что бы ни ожидало за этой дверью, нужно было войти. Мэй бесшумно сдвинула дверь и проникла внутрь.

Каково же было ее изумление и радость, когда она узнала комнату, в которой оказалась! Это была умывальная комната Гуан — вон знакомая бочка, а вон медный таз для умывания и ведра с водой! Мэй спасена! Уж Гуан-то не даст ее в обиду, не позволит старику схватить Мэй!

Девочка отодвинула занавесь и очутилась в спальне Гуан. И услышала, как Гуан стонет на задернутой пологом кровати — стонет, словно ее ранили.

А потом Мэй разобрала, что Гуан стонет не одна, ей вторит мужской голос, перемежающий стоны с громким, хриплым дыханием.

Мэй замерла, не зная, что ей делать. Страх, робость, слезы мешались в ее душе с каким-то новым, совсем неизвестным чувством. А еще тело вдруг стало непослушным и горячим, низ живота будто налился кипяченым маслом...

Мэй открыла рот, словно выброшенная на берег рыба, и без чувств повалилась на пол.

«Сломанный веер», — эти слова промелькнули и исчезли в ее угасшем сознании.

... Гуан возвращалась из сладкого мига забвения, когда услышала звук, напоминающий звук падения.

— Здесь кто-то есть, — сказала она Цясэну, выскальзывая из его объятий.

— Тебе почудилось, — пробормотал мужчина, опьяневший от бурных ласк.

— Это, наверное, мой Лепесток Лотоса, — воскликнула Гуан, торопливо соскальзывая с кровати и набрасывая на плечи парчовый халат. — Моя бедная девочка! Как я могла забыть про нее!

— Что еще за девочка? — удивился Цясэн, но Гуан оставила его вопрос без ответа. Когда она увидела нежащую без чувств Мэй, страх объял ее. Она вспомнила слова «Береги Лотос! », вспомнила и устыдилась: за плотскими утехами она оставила без заботы этого дивного ребенка. Небесная Канцелярия воистину покарает ее за это!

Гуан откупорила флакон с ароматной эссенцией, намочила ею платок и протерла платком виски Мэй. Девочка вздохнула и открыла глаза.

— Что с тобой, милая? — ласково спросила Гуан. — Ах, как жаль, что ты не можешь ответить!

Мэй указала пальцем на умывальную комнату.

— Ты хочешь умыться? Нет? Ты... Ты пришла оттуда? Верно? Через потайную дверь? О... Как же ты там оказалась? Сбежала, да? Да...

Лицо Гуан помрачнело.

— Кажется, я понимаю. Ты сбежала оттого, что к тебе приставал мужчина?

Мэй выпучила глаза и состроила отвратительную гримасу, по ее мнению очень схожую с физиономией мерзкого старикашки. И как ни удивительно, но Гуан догадалась, к кому относится эта гримаса.

— Господин Удэ Второй? — на всякий случай переспросила она. Мэй кивнула. — О, я и не сомневалась. Этот старик падок на маленьких девочек. Прости меня, милая Мэй, что я оставила тебя в одиночестве! Но неужели Хозяйка Люй позволила ему?..

Мэй снова кивнула.

— Она же дала слово пока не подпускать к тебе мужчин! Видно, он предложил большие деньги... На душе у меня тревожно, что-то случится нынче... Наверняка тебя сейчас ищут, дитя. Прячься скорее в эту нишу!

Цясэн появился из-за полога и удивленно сказал:

— И впрямь девочка! Откуда она взялась? Гуац милая, что случилось?

Гуан помогла Мэй забраться в нишу для хранения зимней одежды, повесила на место ниши большой кусок ткани с начатой вышивкой и повернулась к Цясэну:

— Умоляю тебя молчать об этом, любимый! Это не простое дитя, мне было о ней страшное видение, Я должна оберегать ее. Ах, как я не догадалась!

Гуан кинулась в умывальную, задвинула потайную дверь, которую Мэй оставила приоткрытой. Потом вплотную к двери поставила тазы с водой и возле них побросала свои юбки — чтобы казалось, будто этой дверью давно никто не пользовался.

И лишь она это сделала и вернулась в спальню, как услышала стук и крики:

— Гуан, Гуан, отвори! Беда!

Благодарение Небесам, крики слышались за обычной дверью, не за потайной.

Гуан знаком велела Цясэну спрятаться на кровати, а сама отперла дверь, делая вид, будто только что проснулась.

— Что стряслось? — сонным и тягучим голосом спросила она у Хозяйки Люй, с грозным видом стоявшей на пороге.

— Ты одна? — поинтересовалась Хозяйка Люй.

— С господином Цясэном, — усмехнулась Гуан.

— И все? — Глаза Хозяйки Люй так и сверлили красавицу-певичку.

— Да-а... Госпожа Люй, а вы не видели маленькую Мэй? Она так и не появилась у меня...

— Я отвела Мэй в комнату Пионового Фонаря, сообщила Люй. — Сановник Удэ Второй заплатил тысячу связок золота, чтобы насладиться ею.

— Вот распутник! — весело рассмеялась Гуан, хотя сердце ее словно облили водой из грязного колодца — се предположения подтвердились. — И что же, он уже добился своего? Тогда пусть Мэй придет ко мне...

— Мэй сбежала через лунное окно, — веско сказала Хозяйка Люй. — Но мы ее найдем, далеко она убежать не могла...

— Так в чем же беда?

— Господин Удэ Второй лежит мертвым в комнате Пионового Фонаря. Его пробили насквозь копьем, прикололи к полу, как лист бумаги. Там все в крови...

— Но кто мог сотворить такое? — ахнула Гуан, бледнея.

Хозяйка Люй помолчала, затем сказала:

— Вот и я о том же думаю. — А потом добавила, передавая какую-то вещицу Гуан: — Сожги это в своем очаге, и немедля. Тебе я доверяю. Это я нашла возле тела господина Удэ. Нам ни к чему такие находки.

Она ушла, Гуан крепко заперла за Хозяйкой дверь, а потом поглядела на оставленную ей вещь.

Это был сломанный веер певички Личжи.

... О том, что случится дальше, узнаете, прочитав очередную главу.