Надежда Первухина - Иероглиф «Любовь»

— Ты распутник!

— А ты лицемер! К чему скрывать то, что в тебе тоже кипит кровь при одной мысли о ней!

— Я просто возмущен тем, как она нас одурачила! А еще больше возмущен тем, что она так сильна в каллиграфии! Она просто оборотень, а не женщина! Я побрезгую к ней прикоснуться!

— Ну а я не побрезгую!

— А я тебе не позволю!

— А я не стану спрашивать твоего разрешения!

— Распутник!!! Лицемер!!!

— А ты!

— А я!

Братья не выдержали и взломали дверь в комнату, где ночевала Мэй. Но когда они, почти обезумевшие, ворвались в комнату, там было пусто, как в преисподней, пока туда не начали отправлять грешников. И лишь распахнутое окно намекало на то, что девушка проснулась, услышала о намерениях братьев и сбежала, предоставив им возможность грызть собственные усы от досады.

А вот как дальше повернулось колесо судьбы, вы узнаете, прочитав следующую главу.

— Я только-только собирался заснуть! И услышал твой зов! Тебя ни на мгновение нельзя оставить одну, принцесса!

— Прости меня, блаженный Баосюй. — Девушка низко поклонилась разгневанному дракону. — У меня не было иного выхода. Пожалуйста, помоги мне.

Дракон уселся на задние лапы, а передними принялся чистить блестящую чешую у себя на груди. Наконец он поинтересовался:

— В чем заключается помощь? Надеюсь, тебе не требуются жемчужины бессмертия или, к примеру, яблоки, растущие на луне?

— Нет, блаженный Баосюй, — покачала головой Мэй. — Я прошу тебя об одном: увези меня отсюда в Тэнкин, к вратам императорского дворца.

— Зачем? — хлопнул глазами дракон.

— Из древних летописей, которые мне доводилось читать в Незримой Обители, я узнала, что раньше в Империи существовал обычай, именуемый Взывание к Справедливости. Любой житель Империи мог встать у ворот дворца и вскричать: «Взываю к справедливости! Преступление осквернило землю! » И его обязаны были впустить во дворец, на прием к самому императору. И никто не смел коснуться его даже пальцем!

— Хорошая традиция, просто сказочная, — пробормотал дракон. — И что же?

— Я буду стучать в ворота дворца, пока мне не отопрут! — запальчиво воскликнула Мэй. — Я буду кричать: «Преступление осквернило землю! Взываю к справедливости! » — до тех пор, покуда меня не услышат и не препроводят к самозванке Шэси.

— Да-да-да. — Дракон с хрустом принялся ковырять когтем в своем огромном золотом ухе. — И дальше что?

— Когда я увижу самозванку, то объявлю ей, что я — принцесса Фэйянь, законная наследница династии Тэн! Я вызову ее на поединок и убью, восстановлю справедливость и отомщу за гибель родителей! Как тебе мой замысел? Разве он не подобен деяниям великих героев древности?!

— Бедные герои древности, они сейчас, верно, киснут от смеха в своих бронзовых саркофагах, — пробормотал дракон. Он извлек из своего уха какое-то длинное, извивающееся насекомое, придирчиво осмотрел его и отбросил прочь. — Эх, ушные сколопендры меня просто замучили... Может, попробовать их вывести чесночным соусом? Или соком дикой редьки?

— Баосюй! — гневно притопнула ножкой принцесса Фэйянь.

— А?

— Что ты скажешь о моем замысле?! Ты отнесешь меня в Тэнкин?

— Не отнесу, — отрезал дракон.

— Почему? — растерялась принцесса.

— Потому что это глупость, а я в глупостях не участник. До сего мгновения я и не сомневался, принцесса, что в голове у тебя свищет юго-западный ветер, но все-таки хотел проверить...

— Что ты хочешь этим сказать, блаженный Баосюй? — сердито воззрилась на дракона Мэй.

— Лишь то, что ты глупа, принцесса, и Крылатая Цэнфэн зря потратила на твое обучение долгие годы!

— Ты оскорбляешь меня, дракон! — возмутилась Мэй.

— Ты сама себя оскорбляешь и оскорбляешь память своих венценосных предков! — зарычал дракон. — Разве разумно то, что ты задумала?!

— А... — растерянно уставилась на дракона Мэй. — Я не думала насчет того, разумно это или нет. Я думала — как это героически выглядит...

— Хм! — Дракон презрительно выпустил из пасти лепесток пламени. — Скажи-ка, принцесса, что тебе важнее: спасти свою страну или выглядеть героически?

— Спасти страну, разумеется.

— Тогда оставь эти дурацкие замыслы! — рявкнул Баосюй.

— Но что мне делать? Я прошу у тебя совета, блаженный Баосюй, — снова поклонилась принцесса. — Ты мудр, как мудры горы и долины Пренебесного Селения, так научи меня, как поступить.

— Давно бы так, — одобрительно хмыкнул дракон. Опустился на передние лапы, мотнул головой: — Садись, принцесса. И готовься к долгому пути.

— Куда ты повезешь меня? — спросила принцесса, карабкаясь на спину дракону.

— — Мы полетим в земли Жумань, к владыке Хошиди. Этот старый воитель был другом и побратимом твоего отца. Когда Шэси узурпировала трон Яшмовой Империи, владыка Хошиди объявил ей войну. Эта война продолжается до сих пор, но, как видишь, без особого успеха. Думаю, владыке Хошиди будет радостно узнать, что жива дочь его побратима, законная наследница Яшмового престола...

Целую, седмицу летел дракон в земли Жумань. Принцесса к концу полета была едва жива: обветренные руки сводило от холода, голова кружилась, озноб пробирал все тело... Дело в том, что дракон не обременял себя отдыхом, а принцесса из одной только своей гордости решила не просить дракона снижаться и делать передышки в пути.

В ставку владыки Хошиди дракон со своей спутницей явился на рассвете — поначалу его даже приняли за легендарное второе солнце, которое, говорят, когда-то светило над землей. Сам владыка Хошиди в это время предавался молению в походной кумирне, он просил богов — покровителей его земли помочь н войне против проклятой Шэси. Кумирня вся была пропитана ароматами благовоний. Владыка Хошиди, громадный, плечистый мужчина с длинной седой косой и лицом цвета меди, принеся последнюю жертву, поднялся с колен и задумчиво созерцал золотое изваяние богини Войны и Победы.

Суконный полог кумирни качнулся, пропуская внутрь одного из телохранителей владыки.

— В чем дело? — спросил Хошиди, не оборачиваясь.

— Прошу простить меня, владыка, за прерванное моление, но случилось нечто необычайное...

— Что, с неба спустился дракон?

— А... Да, владыка. Ваша проницательность не знает границ.