Наталия Панина - Сила магии

– Он не может быть тайной. Его нет.

– Как нет, кого нет? – обалдел я. – Может, еще и не было?

– Все было, ничего нет, будет Великий Магистр, Властелин Запределья, – отрапортовал Карти.

– Ага… – озадачился братец Муни.

– И когда будет? – попытался уточнить я.

– Всегда, – уверенно сообщил розовощекий колобок. – Было и будет.

Хорошо тут у них, однако, пропаганда поставлена. Даже не спрашивают, почему. Таур обещал, значит, будет. По определению, будет и все тут.

– Ах ты, таракан беспородный! – громыхнул глубоким басом мой ненаглядный брат-близнец, держа Карти за шкирку. – Дворняжка неблагодарная! Да я из тебя душу вытряхну, сморчок надутый! Я тебе покажу, что было, что будет!

– Тише, – спохватился я, испугавшись, что она во весь голос будет допрашивать мальчишку об Инсилае. – Мы тут не одни.

– Гаара, – одними губами прошептал Карти. – Значит, правда.

– Что правда? – почему-то тоже шепотом спросила Мирна.

– Что Посланник жив, он заколдовал вас, и теперь вы все втроем будете пакостить жителям Ваурии, так как от волшебников можно ждать только плохого.

– Между прочим, ваш Таур тоже Волшебник, – напомнил я.

– Властелин не волшебник, он – Магистр магии, – сказал Карти, с бешеной скоростью вращая головой.

– А что, есть разница? – хмыкнула Мирна. – По мне, что стрижено, что брито. Ладно, плевать мне на вашего Таура и его мнение о Волшебниках. Лучше скажи, что говорят о Посланнике. Где он?

– Что он жив, – пошел по кругу Карти, – что он принесет большие несчастья Ваурии, что долг каждого гражданина сражаться с ним и его спутниками, подмастерьем какой-то Варвары Ронни и дочерью Локи Мирной. Они пришли со злом, и оно их погубит.

– Это люди говорят или глашатаи Таура? – спросила Гаара, пристально глядя на мальчишку.

– Все боятся, – опустил глаза Карти. – Никто не хочет попасть в тюрьму за сочувствие врагам Ваурии. Я тоже.

– Черт с тобой, – Мирна выпустила мальчишку из рук. – Скажи, где Посланник, и катись отсюда.

– Точно не знаю, в Альваре, – Карти пустился наутек и немедленно смешался со своими друзьями-нищими.

– Педагог, – хмыкнул я, – ну, что дальше?

– Сдаюсь, – буркнула Мирна и, подобрав полы халата, уселась на ступенях ратуши. – Страна напуганных идиотов. Доволен?

– Ужасно.

– Ну и ладушки. Главное, чтоб тебе нравилось.

Огромное зеркало, заменявшее стену, делило зал на две реальности. Одна отражалась в другой, но при этом казалось, что каждая существует совершенно самостоятельно. Зал был большим, светлым и от него веяло снежным холодом. Будто возводили его из ледяных плит, а не из превосходного молочно-голубого с серебристыми прожилками мрамора. Одна из стен полностью отсутствовала, лишь две легких ажурных арки обозначали границу между домом и огромной, утопающей в тропических цветах открытой террасой.

Убранство зала было аскетично простым, но было ясно, что простота эта стоит огромных денег. Низкий овальный стол с зеркально-фиолетовой столешницей, покоящейся на изящной, почти кружевной основе черного дуба, дюжина обманчиво хрупких на вид старинных кресел, крытых сиреневым муаром, две напольные китайские вазы с воинами и драконами, несколько абстрактных картин на стенах… Вот, собственно, и все убранство. Два маленьких фонтанчика рассыпались журчащими каскадами в углах зала, еще два отражались в зеркале стены. Те, что жили в зазеркалье, были совершенно неподвижны.

На спинке одного из кресел сидел огромный черный ворон, чуть склонив голову и косясь по сторонам маленькими блестящими глазками. Изредка он посматривал в зеркало и мрачно, односложно каркал. Птица была явно не в настроении.

Легкие раздвижные двери мелодично звякнули и пропустили в зал высокую черноволосую молодую женщину в темно-синей тунике, отделанной золотым шитьем. Она быстро прошла через зал и остановилась у кресла с вороном.

– Вас вызывают из комиссии по магической этике, Учитель.

– Ты сказала, что я не отвечаю на вызовы?

– Да. – Черные миндалевидные глаза виновато посмотрели на ворона. – Но он говорит, что это срочно, и, если Вы не ответите ему сейчас, через два часа он вызовет Вас повесткой.

– Элрой всегда умел делать предложения, от которых трудно отказаться, – проворчал ворон. – Соединяй.

– Они арестуют Вас, Учитель? – испуганно спросила женщина.

– Севинч, разве мы сделали что-то незаконное?

– Никогда не знаешь, как истолкует твои действия дознаватель этической комиссии.

– Не бойся, – ворон растекся туманом и превратился в Локи. – Элрой интересуется не нашей работой. Иди, он будет откровеннее, если беседа будет конфиденциальной.

Севинч вздохнула и вышла из зала. Засветилась зеркальная стена. Локи развернулся вместе с креслом и посмотрел в зеркало.

– Рад видеть Вас, достопочтенный Локи, – с дежурной улыбкой поздоровался Элрой. – Как поживаете?

– Спасибо, плохо, – криво усмехнулся Маг.

Элрой поверил ему на слово. Он, знавший Мага до его провала в Запределье, был неприятно удивлен. Всегда подтянутый, даже щеголеватый Маг явно был не в форме. Одетый в какую-то бесформенную хламиду, он полулежал в кресле. Проницательные зеленые глаза его стали сонными и тусклыми, двухдневная щетина недвусмысленно указывала на состояние депрессии. Грязные босые ноги, торчащие из-под непонятного одеяния, наводили на грустные мысли.

– Прошу прощения за беспокойство, – Элрой чувствовал себя мерзким бюрократом, пристающим по пустякам к усталому больному человеку, – я отвлеку Вас не надолго.

– Все нормально, – успокоил Локи. – Спрашивайте.

– Полагаю, Вы знаете, о чем я хотел бы поговорить с Вами, – пробормотал Элрой, впервые за последние десять лет работы испытавший замешательство.

– Неужели о Запределье? – хмыкнул Маг, материализуя из воздуха бокал красного вина.

– Не совсем, хотя и об этом тоже.

Повисла пауза. Локи равнодушно молчал, Элрой колебался, не зная, как приступить к делу.

– Что Вы знаете о Заклятии? – спросил, наконец, дознаватель.

– В смысле техники исполнения, или с точки зрения срока, который за него можно получить посредством Вашей фирмы? – без всякого выражения уточнил Локи, породив в душе Элроя глубокие сомнения в подлинности плохого самочувствия Мага.

– В смысле Инсилая.

– Он никогда не пойдет на такое преступление, – помедлив, ответил Локи. – Слишком легкомысленный, слишком разгильдяй.

– Этого разгильдяя Вы назвали избранным учеником, – напомнил Элрой, невольно отвлекаясь от темы.

– Избранность не предполагает обязательного нарушения закона. Не так ли?