Наталия Панина - Сила магии

– Это Инсилай, – сообщила она мне, плюхнувшись на ближайший камень. – Теперь я знаю наверняка. Только они с ним что-то сделали: он ничего не слышит.

– Ты что, пыталась с ним говорить? – испугался я. – Сумасшедшая! А если б застукали, тогда что? Тебя – в Баффало, Инсилая – к воротам, а мне – бегать между вами, пока не сдохну?

– Что ты раскудахтался, – огрызнулась Мирна, – по-твоему, лучше скакать в неизвестности, гадая на ромашке, он не он?

– Ну, и как ты выяснила, что он? – обиделся я.

– По особой примете, – усмехнулась она.

– Шестой палец на третьей руке?

– Дурак ты малолетний, – обозлилась Мирна, – и кто только тебя в ученики взял, такого бестолкового? У Илая серьга в левом ухе, я собственными руками ее вдевала.

– И как ты ее под всей этой грязью рассмотреть ухитрилась?

– Это и не нужно. Серьгу ему мой отец отдал. Вы на нее в Альвар шли, как на маяк. Я просто сконцентрировалась на сигнале, а потом подошла поближе. Сигнал усилился. Это Инсилай.

– Серьгу тоже можно украсть. Это даже логичнее, чем воровать старые джинсы.

– Только вряд ли вор будет носить ее в ухе. А сигнал идет именно оттуда. Но есть еще кое-что, за что я тоже ручаюсь.

– Что именно?

– Запах, – Мирна чихнула. – От него пахнет дикой травой. Так же пахло от Инсилая, я это на сто процентов знаю.

– Ну и нюх у тебя.

– Не жалуюсь, – она снова чихнула, – но я проверила.

– Обнюхала что ли? – не понял я.

– Нет, ты все-таки дурак, – расчихалась она капитально. – Я чихаю не от запаха, а от прикосновения. Я никого не нюхала, только провела рукой по хлысту в том месте, где он касался Инсилая. И видишь, чихаю как пулемет.

– Ничего не понял.

– От Илая пахнет полынью. У меня аллергия от прикосновения к этой траве, – сообщила Мирна, почесывая кончик носа. – Я чихаю – это Инсилай. Теперь понял?

– Понял, – вздохнул я. – Это Инсилай, и у тебя на него аллергия.

Перемещение класса люкс стоило своих денег. Когда рано утром Кира появилась на пороге Ликиной квартиры, дверь открылась перед путешественницей, как по мановению волшебной палочки. Наталья, крутившаяся в это время в передней перед зеркалом, просто лишилась дара речи, когда без звонка и стука Кира вошла в квартиру Анжелики.

– Привет, – чирикнула Кира, аккуратно ставя на пол чемодан. – Вот и я.

– Привет, – Наталья ошарашенно посмотрела на подругу. – Каким ветром?

– Попутным, – уклонилась от ответа Кира.

– Как отдохнула? – Наталья лихорадочно соображала, где разместить новую гостью в густонаселенной в последнее время квартире Лики.

– Отлично, – ответила Кира, разом вспомнив Кирилла и все связанные с ним страдания и радости.

– Ну и славно, – подытожила Наталья. – Общество еще спит, пошли на кухню кофе пить. Слушай, а как ты ухитрилась так шикарно появиться?

– Ничего удивительного, полторы тысячи мерлинов.

– Ты что, наследство получила, или в казино райском выиграла?

– Я влюбилась, – сообщила Кира.

– Не вижу связи, – хмыкнула Наталья. – Если б в тебя влюбились, я бы еще поняла, откуда деньги.

– Какие деньги, – вздохнула Кира. – Ты что, не поняла, я влюбилась!

– Поняла-поняла, влюбилась. И кто тот счастливец, что заставил твое сердечко биться в предынфарктном ритме?

– Маг или Волшебник, – рассеянно ответила Кира, – не знаю. Но он такой, он…

– Понятно, – проворчала Наталья, – наш Волшебник самый волшебный, Маг – самый магический, а Чародей – самый очаровательный .

Мы с Мирной чинно прошествовали по дороге из города и за первым же поворотом свернули в лес. Обратно мы возвращались почти ползком, очень не хотелось попасться на глаза страже. Наблюдательный пункт мы устроили метрах в ста от ворот, спрятавшись за кустами зеленой колючки и какой-то чрезвычайно вонючей гадости, цветущей серо-синими махровыми колокольчиками. Народу по дороге шлялось великое множество. Не удивительно, что они тут почти поголовно нищие, работать надо, а не гулять из города в город без всякой цели с утра до вечера.

Жители Ваурии честно выполняли свой гражданский долг. Проходя мимо Илая, они добросовестно хлестали его плетью и забрасывали грязью.

– Нужно помочь ему, – не выдержала Мирна. – Он сделал все, что мог, он убил Таура.

– Видать, не до смерти убил, если Битва продолжается.

– Ты называешь ЭТО битвой?! – прошипела Мирна.

– A la guerre comme a la guerre [2] , – вздохнул я. – Горе побежденным.

– Илай выиграл битву, – возразила Мирна.

– В гробу я видал такую победу! – взорвался я. – И такой выигрыш!

– Ты думаешь, Таур жив?

– Не знаю, но с победой явно проблемы. В лучшем случае – боевая ничья. Помнишь, когда Магистр уже испарился, небо заявило, что он не прощается.

– Да, Инсилай тогда уже был без сознания. Выходит, он не знает, что Таур жив, – вздохнула Мирна, – а значит, сильно рискует.

– Почему? – не понял я.

– Потому, что считает, что на сегодняшний момент в Альваре может колдовать только он, и не боится чужого волшебства. А раз Магистр жив, значит, все его наговоры и заклятья в силе даже в его отсутствии, и если он поручил кому-то заняться Инсилаем…

– Кому-то? – переспросил я. – Арси, кому же еще! Своему цепному советнику. Его почерк.

– Они что-то сделали с Илаем, – повторила Мирна. – Он никак не отреагировал на мой голос, хотя я очень громко говорила со стражниками.

– Ага, раскатистым басом, – напомнил я.

– Это его колдовство, он должен был меня узнать. Кроме того, он не пытался закрыться от боли, будто не ждал удара. Посмотри на его спину, энергии для защиты у него уже с избытком.

– Может, он копит энергию для побега? – предположил я.

– Может быть, но когда я ударила его, он вздрогнул, и мышцы напряглись. Уверена, он не слышал звук бича, как не слышал моего голоса.

– Допустим. Что это меняет?

– Смотри! – Мирна схватила меня за руку. Я взглянул на Инсилая, в этот момент он снова повис на распятых руках. Стражники, вооружившись ведрами, лениво зашагали в направлении стоявших чуть в стороне бочек с водой. На одной была черная полоса, на другой – белая.

– На нем обезьянье заклятье, – прошептала Мирна. – Как я сразу не догадалась!

– Что это? – не понял я. – Мы это не проходили.

– Не вижу, не слышу, не говорю. Видишь, он потерял сознание, боль адская, но при этом – ни звука, ни стона.

– Может, он хорошо владеет собой.

– Не возможно, он без сознания. Едва ли за неделю ему удалось достигнуть такого уровня единения духа и тела, чтобы контролировать себя даже в обморочном состоянии. Когда его бросили в клетку на площади после Черной Башни, он стонал, я слышала.

Стража окатила Инсилая мертвой водой, следы ударов исчезли с его спины, как по мановению волшебной палочки. Потом его заставили выпить воды из другой бочки, поднеся полный ковш к его губам. Остатки стражник выплеснул ему в лицо. Илай оживал прямо на глазах. Не прошло и двух минут, как он поднял голову и выпрямился, насколько позволяла цепь на шее, приковывавшая его к земле. Новый прохожий, новый след плети на спине Инсилая… Не могу я на это смотреть, от каждого удара вздрагиваю так, будто разбивают мою спину.