Наталия Панина - Сила магии

С каждой минутой росла уверенность, что мы упускаем что-то очень важное. Чем больше я сомневался, тем сильнее мне хотелось вытащить Илая живым. Не знаю, что все-таки убедило Мирну – мое упрямство, или внезапно пересохший родник с мертвой водой, но она согласилась поискать другие пути.

Придуманный нами план был чистой авантюрой: нагрузить тележку ваурской валютой и брагой, добавить сверху пару банок крепкого пива с сонным зельем для страховки. Ближе к ночи прибыть со всем этим хозяйством к воротам и разыграть добротный водевиль перед стражей. Если все пойдет по-нашему, попытаемся освободить Инсилая живым, если наперекосяк – ну, тогда как получится. Главное – споить стражу, а там разберемся.

На подготовку операции ушла добрая половина бочки ваурской валюты. Мы приобрели массу полезных предметов: тачку, складной нож, литров двадцать браги в стеклянной таре (бешеные деньги!), пяток бутылок крепкого пива, черный халат, три банки сонного зелья, мел, уголь и, целое разорение, раба-носильщика. С последним приобретением были моральные проблемы, но своими силами нам нашу идею никак не осуществить.

Парню было лет двадцать, у него были коротко стриженные темные волосы и серо-голубые глаза на скуластом загорелом лице. На вид он был довольно сильным. Не Геракл, конечно, но на Геракла денег не хватило. Цепей на парне не было, только серебряный ошейник и плетун на плече. Торговец, продавший нам его, честь по чести оформил документ, научил нас управлять плетуном и напоследок подарил Мирне красивую плеть с рукоятью красного дерева, хоть и заметил между делом, что товар тихий и крайние меры едва ли понадобятся. Пока братец Муни вживался в образ рабовладельца, я успел выяснить, что зовут парня Краш, он Чародей из Эйра, сперва работал на поле, как мы с Инсилаем, а теперь, когда вышел срок государственной службы, продан нам. То есть мы оказались его первыми хозяевами, и он нас побаивался.

Целый день я уговаривал Мирну заручиться поддержкой приобретенного нами Краша. Напрасно! Доверяться ему Гаара не собиралась.

– Видишь ли, Ронни, – проворчала она, – мне наплевать, кто он и откуда. Из Эйра или из Ваурии, Чародей или подмастерье. Просто я не люблю иметь дело с мужиками, а уж тем более, с незнакомыми.

Я сдался и пошел спать, так как ночка предвиделась бурная.

Говорила мне Варвара, не спи на закате. Не послушал, и поплатился кошмаром. Мне приснились собственные похороны. Актуально, ничего не скажешь. Ритуал торжественно вершился в Мерлин-Лэнде. Главными организаторами были Варвара и Инсилай. Волшебница занималась гостями и фуршетом, Илай решал технические вопросы. Я лежал на каком-то столе в Варвариной гостиной и слышал, как они обсуждали мои проблемы то между собой, то по телефону. Сначала Инсилай ругался с похоронным бюро по поводу гроба и венков. Не знаю, что предлагали на другом конце провода, но Илай настаивал на полированном мореном дубе и белых лилиях, переплетенных цветущим вуалехвостым папоротником с серебристой сосной. Потом они с Варварой спорили насчет гостей. Инсилай требовал присутствия Локи, Варвара упрямилась, мотивируя это тем, что придется пригласить Велеса, а маги не ладят. К консенсусу они так и не пришли. Инсилай разозлился и хлопнул дверью, а Варвара занялась гостями. Судя по ее телефонным переговорам, все обещались быть. Отказалась придти только вреднющая Мирна. И это после всего, что мы пережили вместе! Варвара не смогла уговорить ее, даже посулив на поминальный десерт шампанское с клубникой. Вот ведь феминистка чокнутая, ну я ей припомню. А Варвара молодец, не экономит на моей светлой памяти, такой банкет наверняка не забудут…

Проснулся я ближе к ночи с больной головой и безобразным настроением. Мысль о том, почему Мирна проигнорировала мои похороны, не давала мне покоя.

Пока я спал, трудолюбивый Краш навел порядок в пещере, принес воды из ближайшего родника и соорудил в глубине нашего жилища некое подобие душа. Увидев, что я проснулся, он оторвался от сантехнических работ и предложил мне водные процедуры. С ума сойти, какой сервис. Я поискал глазами Мирну.

– А где братец-то мой драгоценный?

– Здесь я, – пробасил Муни, вылезая из самого темного угла. – Выдрыхся наконец?

– Имею право, – огрызнулся я. Меня так и подмывало спросить, почему она не пришла почтить мою память. С трудом сдержался.

– Кто бы спорил. Ладно, если хочешь, плещись по-быстрому. Труба зовет.

– С удовольствием. – Я немедленно начал раздеваться, мысленно возблагодарив судьбу и трудоголика Краша.

Братец Муни стал ярко-красный в белое пятнышко, как осенний мухомор, и пробкой вылетел из пещеры.

– Он, что, воды боится? – тихо спросил Краш, заливая в свою оригинальную конструкцию ведро воды. – Чуть меня не убил, когда я ему предложил помыться.

Я давно так не смеялся. Стыдливая Мирна забыла, что сегодня она работает мужиком, и застеснялась раздеваться при Краше, а уж когда я при ней начал разоблачаться, совсем взбесилась.

– Нет, – заикаясь от смеха ответил я, наслаждаясь прохладой чистой воды, – просто он… В общем, ему религия запрещает раздеваться при посторонних.

– Чего только не придумают, чтоб не мыться, – вздохнул Краш и любезно потер мне спину.

При всем своем авантюризме, с судьбой Локи предпочитал не конфликтовать. Говоря Илке и Элрою о своей уверенности в силах Инсилая, Маг слегка кривил душой. Не только и не столько верил он в умение своего ученика противостоять трудностям, как наверняка знал, что любое постороннее вмешательство в чужую судьбу очень дорого обходится обеим сторонам. Если поставил Рок Илая на колени у ворот Альвара, значит, есть тому веские причины… Раз льется в Запределье кровь Волшебника, значит, силы, играющие судьбой, на пике своего могущества и вмешаться сейчас в их игру все равно, что дергать за хвост богиню неприятностей. Все так, но и бездействовать в этой ситуации было мучительно сложно. После разговора с Илкой Локи почти физически ощущал боль, ломавшую сейчас в Ваурии его ученика. В висках стояла непроходящая тяжесть, сердце сжимал огненный обруч, а руки сами собой тянулись к волшебному жезлу. Но Маг слишком хорошо знал правила удачи, чтоб лезть в чужую игру. Днем он занимал себя массой неотложных дел, ночью маялся бессонницей, но держался.. Стойко стоял на позиции невмешательства, хотя земля порой качалась у него под ногами.. «Он должен пережить это сам, – как молитву твердил Маг. – Я не имею права на его жизнь. Если я вмешаюсь сейчас – завтра все пойдет наперекосяк, и ему будет еще больнее. Это хорошо известная истина. Сила действия равна силе противодействия. Если силы, разыгравшиеся в Ваурии, почувствуют чужое влияние… Даже подумать страшно, чем все это может кончиться, учитывая, что вмешательство придется на время Великой битвы».