К. Паркер - Пробирная палата

Бардас пнул ногой еще сильнее, и весь мир наполнился запахом роз.

Конечно, он сделал совсем не то, что следовало. Ошибся. Подземные переходы не подпрыгивают и не раскачиваются, не трясутся и не пихают в спину (удивительно, нашел-таки кое-что похуже шахт), в них не бывает такого запаха, как не бывает и столько воздуха. Значит, он был лишь в карете либо на корабле. Алексий? Нет, не может быть.

Бардас был в карете, на дороге из Саммиры в Ап-Калик, ему предстояло работать в Пробирной палате, где он научится убивать доспехи, протыкать их, не причиняя вреда людям. Все хорошо, он уже больше не в подземельях (хотя если ты хоть раз побывал там, то останешься навсегда).

Все в порядке, он на территории Сынов Неба. Здесь ему ничто не угрожает.

Обычно сначала умирают, но в вашем случае мы сделали исключение.

Чувствуя себя немного глупо из-за внезапного приступа паники, Бардас оперся о ближайший ящик и, подтянувшись, сел спиной к высокой бочке. Запах роз стал еще сильнее: наверное, он наткнулся ногой на какой-то хрупкий контейнер с розовой эссенцией. А как быть утром, когда карета сделает первую остановку? Что скажет курьер?

Бардас подался вперед и принюхался – от ног несло так, словно он уже умер и подвергся бальзамированию…

Так вот для чего! Теперь он вспомнил. Сильный запах роз, заглушавший все прочие запахи, даже вонь тлена, исходящую от гниющего уж неделю тела. Он вспомнил, как в Саммире они сразу отвезли убитого капрала в покойницкую. Там стоял такой же запах.

А еще розмарин используют для придания аромата мясным блюдам и при консервировании мяса. Сыновья Неба знают толк в таких вещах. Дай им что-нибудь неживое, и они будут хранить это вечно, с помощью своих трав, специй, ароматов и эссенций. Им ничего не стоит сделать так, чтобы гнилое мясо превосходило по вкусу свежее: они подвешивают вполне хорошие туши и ждут, пока в них не заведутся личинки, чтобы получить тот самый нужный им, особенный привкус. В некотором смысле в Империи жизнь продолжалась и после смерти.

Размышляя о таких вот вещах, Бардас незаметно для себя уснул. Курьер разбудил его легким пинком в бок. Было уже светло.

– Мелбек, – сказал он, словно это слово означало что-то для пассажира. – Если есть желание, можешь пройтись, размять ноги.

Бардас поднялся, и тут же сотни иголок впились в обе ноги. Пришлось сесть.

Смена лошадей в Мелбеке, еще одна в Ап-Реаке, где им пришлось попрощаться с эскортом. Сейчас Ап-Реак был слишком мал, чтобы называться «Ап», но когда-то, если верить рассказу словоохотливого курьера, это был город «вдвое больше Перимадеи». Потом Империя стала расширяться, и когда граница достигла Ап-Реака, началась большая война с долгой и ужасной осадой. И Ап-Реака не стало.

Слушая курьера, Бардас решил задать вопрос, никогда прежде не приходивший ему в голову: сколько лет Империи и откуда она началась?

Курьер посмотрел на него так, словно Бардас оказался деревенским дурачком.

– Империи сто тысяч лет, – сказал он. – А началась она с Королевства Неба.

– А, спасибо.

От Ап-Реака до Сешана – Бардас впервые слышал о нем – дорога то круто поднималась в гору, то резко спускалась в глубокий каньон. По обе стороны высились скалы. Казалось, землю здесь растянули. Дорога бежала по дну давно высохшей реки, которая прорезала этот каньон и, будто исчерпав силы, пересохла. Проезжая в тени скал, Бардас невольно возвращался мысленно в галереи подземного города под Ап-Эскатоем. Теперь этот город с его сложной системой с огромным трудом прорытых улиц ушел в небытие, как Ап-Реак или Перимадея, но осталась память о нем, и в этой памяти он сохранился куда более реальным, чем то место, через которое Бардас проезжал сейчас, пусть даже здесь пахло розмарином и светило солнце.

Идеальное место для засады, подумал Бардас, оглядывая невероятный пейзаж. Хорошо, что мы так углубились в территорию Империи – в противном случае дрожал бы от каждого шороха.

Солнце стояло уже высоко, но из-за скал не выглядывало, и в каньоне было темно и прохладно. Дороге, казалось, не было конца. Ветер стих, и запах роз, похоже, навсегда въелся в каждый ящик, каждую бочку, каждый рулон ткани. От этого Бардас еще сильнее ощущал себя в шахте. Ему казалось, что он уже никогда не избавится от этого чувства.

Карета остановилась. Бардас приподнялся и посмотрел поверх багажа на курьера.

– Это Мелрун?

– Нет.

Они находились в каком-то овраге. Дорога была пуста.

– Так почему мы остановились?

– Что-то здесь не так, – ответил курьер, вставая на козлы.

– Не понимаю. Что не так?

Курьер нахмурился.

– Не знаю, – сказал он, – но думаю…

В этот момент стрела ударила ему в голову пониже уха. Курьер свалился с козел и с тяжелым, глухим стуком рухнул на землю у правого колеса.

Вот черт!

Бардас упал на пол кареты, неуклюже втискиваясь в нишу между коробками. И надо же такому случиться на земле Детей Неба, в глубине могущественной Империи, где, как всем известно, человек может оставить футляр с бриллиантами на рыночной площади вечером, а утром прийти и обнаружить его на том же месте. Какая неприятность, какое небывалое стечение обстоятельств, какое невезение.

Лучник, кто бы он ни был, оказался человеком осторожным, методичным, согласным подождать сколько нужно, чтобы убедиться в отсутствии опасности, и лишь затем обнаружить себя.

Столь высокая степень профессионализма несла в себе большую угрозу; Бардас замер в очень неловком положении, переменить которое боялся – ведь стоит ему раскрыть свое местонахождение, как стрела затаившегося врага может вонзиться и в его шею.

Смешно, думал он. Я, конечно, не собираюсь рисковать собой и защищать имперскую почту от разграбления, пусть приходят и забирают все, лишь бы я смог шевельнуть ногой.

Мысль о том, что, возможно, придется умереть от стрелы, жажды или поджариться, как сосиска, на безжалостном солнце из-за дюжины коробок эссенции и государственной почты, казалась почти оскорбительной.

Ничего не происходило. Бардас попытался обдумать сложившуюся ситуацию. Когда придет следующая карета? Надо было узнать, насколько часто они проезжают по этой дороге. Кто-то говорил ему что-то на этот счет, но он не обратил внимания. Лучник, вероятно, лучше знает график движения, а потому имел некоторое преимущество и не спешил вылезать из своего укрытия. И все же рано или поздно разбойнику придется это сделать, чтобы разгрузить карету либо отогнать ее в какое-то другое место (если только он с сообщниками не поднимет ее из оврага на веревках). Сколько их там, родственников и друзей? А самое главное, знают ли эти люди о Бардасе или осторожничают так всегда, выработав определенную процедуру ограбления почтовых карет?