Андрей Уланов - Колдуны и капуста

Разумеется, руководство колледжа немедленно провело детальное расследование случившегося, результаты которого были незамедлительно засекречены британским военным министерством и благодаря этому попали в поле зрения найтморлендской разведки. Но ввиду скудости отпущенных на проведение следственных экспериментов средств хогвардская комиссия ограничила свои опыты «короткоживущими» порталами ближнего действия — и потому ряд весьма интересных эффектов остался для нее «терра инкогнита». Почтенный доктор Пратт, правда, не преминул привычно втиснуть в итог общего труда узкую кожаную папочку с надписью «Особое мнение», но его коллеги, давно уже разучившиеся удивляться выходкам эксцентричного архимага, вышеупомянутое особое мнение ничуть не менее привычно проигнорировали.

Можно с уверенностью сказать, что доктор Пратт с преогромным удовольствием понаблюдал бы за происходившим в тихоокеанских небесах действием, благо пищи для оных наблюдений имелось в избытке.

Порожденный свитком вексиль-шкипера портал относился к четвертому классу — он был «долгоживущим», то есть в нормальных условиях существовал не менее пяти минут с момента активации и имел практически межконтинентальное дальнодействие. При этом один его конец оказался жестко закрепленным на земле, точнее, в футе над рисовым полем в окрестностях Шанхая, а второй — в падающей сквозь облака кабине «Bundushathur».

Внизу же под облаками находились тихоокеанские волны и английский броненосец.

Принято считать, что причиной появления броненосцев с центральным казематом стал удачный таранный удар австрийского броненосца «Фердинанд Макс» в бою при Лиссе, отправивший на дно итальянца «Ре д'Италия». В последующие годы таранной тактике и, соответственно, продольному огню по носу и корме стало уделяться большое значение. Обеспечить же такой огонь на загроможденных парусным вооружением палубах кораблей того времени было непросто, и попытки конструкторов решить данную проблему привели к появлению класса кораблей, которые из-за прямоугольных срезов бортов спереди и сзади от центрального каземата весьма однозначно ассоциировались с комодами.

Вошедшая в состав Ройял Нэви в 1887 году «Александра» была одним из ярких представителей данного класса — и последним из числа таковых в английском флоте. На торжество по случаю ее спуска на воду в Чатэме собралась очень представительная компания: наследница британского престола принцесса Уэльская Александра, совет Адмиралтейства, почти все правительство, более ста членов парламента, герцоги, виконты, бароны... Впервые со времен Реформации глава английской церкви епископ Кентерберийский провел специальную службу, посвященную кораблю. Также впервые в Англии, стране традиций, рождалась еще одна — спуск броненосца был произведен членом королевской фамилии, будущей королевой Александрой. Такое событие не могло не затронуть чувствительных душ руководства, и новый корабль, названный при закладке «Сьюперб», получил имя своей символической крестной матери.

Свежеиспеченная «Александра» стала одним из самых известных кораблей Британии и флагманом Средиземноморского флота. И тому было немало причин. Едва ли когда до или после нее боевые корабли несли так много полировки и красного дерева и располагали столь шикарными помещениями, уместными скорее в каком-нибудь родовом замке. Один только потолок высотой в четыре ярда в офицерских столовых и кают-компании чего стоил — а ведь еще были и адмиральские каюты. Так что далеко не одни пушки «съели» те пол с хвостиком миллиона полновесных фунтов британской казны, которые стоил корабль. Но и на пушки тоже осталось немало.

Два 280-мм орудия, расположившиеся в верхнем каземате, стреляли вперед от траверза (в том числе и прямо на нос) на дальность до 50 кабельтовых, давая с хорошо тренированной прислугой два выстрела в три минуты, а десятидюймовки броненосца могли вести огонь еще быстрее. Правда, в бою эти орудия едва ли попадали в цель даже на половине максимальной дистанции и вряд ли были способны поддерживать такую же скорость стрельбы.

Весьма прогрессивной считалась также энергетика корабля. На «Александре» впервые в британском военно-морском флоте появилась двухвинтовая установка машин системы «компаунд», а двенадцать цилиндрических котлов, также впервые установленных на броненосце, позволяли развивать давление пара свыше четырех атмосфер — вдвое больше, чем ранее применявшиеся коробчатые котлы. На испытаниях новый линейный корабль развил более пятнадцати узлов.

Наряду с совершенными главными механизмами имелся и своеобразный корабельный атавизм: специальная 600-сильная паровая машина, которая медленно проворачивала внушительные винты диаметром девять метров при ходе под парусами, чтобы они не создавали дополнительного сопротивления.

Увы, достоинства броненосца во многом сводились к нулю казематным расположением артиллерии. Стрельба прямо по носу была практически невозможна сразу по двум причинам: из-за набегавших в амбразуры волн, а также повреждений, которые получал корпус от орудийных газов. Неприятности этим не ограничивались: расположенный в центре корабля каземат исключал размещение пороховых и снарядных погребов непосредственно под орудиями, потому что там находились машины. В результате из-за разнесенных в оконечности корабля порохового и снарядного погребов во время боя пришлось бы не только подавать боеприпасы почти на треть длины корабля, но и держать открытыми водонепроницаемые двери в главных переборках.

Впрочем, в бою броненосцу участвовать не пришлось.

Брони — отличной, тройного заговора — на «Александре» было немало: пояс вдоль ватерлинии толщиной двенадцать дюймов в середине к оконечностям утончающийся до шести-десяти дюймов. Восьмидюймовые плиты защищали верхний каземат, а двенадцатидюймовые — нижний. По сравнению с ними палубная броня казалась тонким настилом — всего каких-то дюйм-полтора. Вдобавок к ней сверху корабль был накрыт стандартным заклятьем «антидраконьей сети».

«Bundushathur» — точнее, большая его часть, состоящая из кабины и двух третей правого крыла, — к драконам, мантикорам, грифонам, пегасам, а также еще целому ряду воздушно-магических напастей не относился и именно потому благополучно рухнул на палубу броненосца перед фок-мачтой. Хрупкая конструкция из шелка и бальсовых реек, разумеется, смялась в лепешку. Портал оказался прочнее — пробив палубный настил, он провалился в снарядный погреб, и вот там-то «портальная струна», и без того перенапряженная стремительным перемещением одной из своих оконечностей с заоблачных высот до уровня морской глади, лопнула.