Маргарет Уэйс - Волшебный кинжал

— Какая насмешка судьбы, — сказал Шадамер, нагибаясь и поднимая чашку. — Этот жалкий кусок обожженной глины сохранился, а того, кто держал его в руках, давно нет. Поневоле задумаешься над смыслом жизни. Мы что-то делаем, с чем-то боремся, страдаем и, получается, оставляем после себя лишь пустяки вроде этой чашки или какого-нибудь кувшина.

— В вас говорит Пустота, — тихо заметила ему Дамра.

— Может, она говорит правду, — с горечью произнес барон и забросил находку подальше.

Сильвит в буквальном смысле слова вел их по костям. Останки погибших лежали там, где они люди упали двести лет назад. В основном это были скелеты солдат, яростно сражавшихся на улицах города. Кости защитников и нападавших лежали рядом. Из черепов торчали заржавленные наконечники стрел. Костлявые пальцы скелетов сжимали рукоятки ржавых мечей. Кто-то лежал на ступенях домов. Быть может, упал тогда, истекая кровью. Или присел передохнуть на несколько минут, превратившихся в вечность. Дамра заметила несколько скелетов, державших эльфийские щиты. Рядом с останками воинов-эльфов покоились кости их командира.

Улица и дома на ней стали кладбищем не только для солдат. По-видимому, не всем горожанам удалось покинуть свои жилища. Кто-то замешкался и был застигнут либо сражением, либо пожаром, погибнув от дыма или под горящими обломками. В одном из домов смерть настигла целую семью. Там бок о бок лежали скелеты мужчины, женщины, ребенка. Возле них белели череп и кости собачки.

Увиденное сдавило Владыкам сердца и опустошило души.

— Я слышу их голоса, — отрешенно произнес Вольфрам. — Я чувствую их прикосновение. Они не пускают нас дальше.

— Не надо преувеличивать, — резко оборвал его Шадамер. — Мы начинаем пугать самих себя. Все, кто лежит здесь, мертвы. И давно уже мертвы.

— Где бы ни пребывали сейчас их души, они обрели покой, — тихо добавила Дамра и прошептала молитву.

— Эльфы, которых вы видели, не обрели покой, — возразил Сильвит. — Они были предателями и погибли в бесчестье. Над их останками не совершен ритуал погребения, а их душам навсегда закрыт путь к Отцу и Матери.

Дамра впервые видела, чтобы Сильвит проявлял какие-то чувства. Слова «навсегда закрыт» он произнес с горечью и сожалением.

Но своим ли голосом говорил сейчас Сильвит? Или то были мысли врикиля, принявшего его облик? А может… их мысли слились воедино?

Ее так и подмывало спросить, но Сильвит вдруг резко пнул ногой кости еще одного эльфийского солдата.

— Нам надо спешить, — сказал он и двинулся дальше.

Около полудня они добрались до пандуса, ведущего со второго яруса на вершину высокой скалы, где находились развалины величественного Храма Магов и несравненного по красоте королевского дворца, окаймленного семью водопадами. Сверху отчетливо слышался шум воды, но сами водопады по-прежнему скрывались в тумане.

Этот пандус, как и все остальные, был построен магами, искусными в магии Земли. Он шел не по прямой (что объяснялось изрядной крутизной склона), а по спирали. Такое устройство заметно облегчало подъем и позволяло насладиться великолепным зрелищем, открывавшимся когда-то взорам путешественников.

Наверное, в прошлом подниматься на вершину скалы было легко и приятно. Особенно в солнечный день. Внизу расстилалась панорама бурлящего жизнью, процветающего города. Синели зеркальные воды озера Илдурель. Наверху сверкали стены королевского дворца и неутомимо плясали радуги водопадов.

Вот уже двести лет, как исчезли и радуги, и башни. Густой туман скрывал все вокруг. Может, и к лучшему: панорама развалин была бы еще одним ударом. Туманная влага делала пандус скользким. Повсюду зияли широкие трещины. Каждый из четверых знал, что поднимается навстречу своей судьбе.

«Как ужасен путь, ведущий к богам», — думала Дамра.

«Жаль, что я не захватил с собой веревку», — досадовал Шадамер. Несколько мотков крепкой веревки были бы сейчас как нельзя кстати.

«По этой дороге ходил Даннер, — мысленно говорил Вольфрам Гильде, ощущая ее дух рядом с собой. — Я иду по его следам. Я не имею права оскорбить его память».

Капитан-над-Капитанами вспоминала знамения, истолкованные ее ведуньей. Знамения были дурными для людей, но благоприятными для орков. Так сказала ведунья. Знамения не врут; просто иногда они говорят не всю правду.

«Ты уже здесь, мой повелитель? — молча взывала к Дагнарусу Вэлура. — Ты уже ждешь? Такого подарка ты еще никогда не получал. То, что ты искал эти двести лет, само движется к тебе. Владыки идут за мной, словно овцы. Они такие же доверчивые и безмозглые. Ты легко застигнешь их врасплох. Дай мне знать, что ты уже здесь, мой повелитель. Скажи, что ты здесь и ждешь меня».

Ответа не было. Только шум водопадов.

Подъем был долгим и утомительным. Местами Владыкам приходилось вставать на четвереньки — настолько предательски скользким оказался полуразрушенный пандус. Руки и колени вскоре покрылись царапинами, одежда намокла. Все старались держаться подальше от края пандуса, где любой неверный шаг грозил падением вниз. В одном месте Шадамер поскользнулся. Его стремительно понесло назад. Когда же барону удалось остановить скольжение, он увидел, что съехал почти наполовину и теперь придется подыматься заново. У Вольфрама были свои трудности. Очередная трещина оказалась слишком широкой для его коротких ног. Капитану-над-Капитанами ничего не оставалось, как подхватить его своими могучими ручищами и перебросить дальше. Вольфрам упал на живот и долго приходил в себя.

Чем выше они забирались, тем плотнее становился серый туман. И тем сильнее каждого охватывал ужас.

— Что ты сказала? — обернулся к предводительнице орков Вольфрам.

— Я? Молчу как рыба, — ответила та. — Рот мне сейчас нужнее для дыхания.

— Но я же слышал, как ты что-то сказала, — не унимался Вольфрам.

— Что-нибудь случилось? — встревоженно спросил Шадамер, оглядываясь на Дамру.

— Не понимаю, о чем вы, — изумилась та.

— Ну как же, вы дотронулись до моей руки. Я подумал, вам нужна помощь.

— Я не дотрагивалась до вашей руки, — сказала Дамра. Она обеими руками крепко вцепилась в выступающий из стены камень. — Я боюсь отпустить этот камень. Иначе, наверное, я тоже понесусь вниз.

— Странно, — пробормотал Шадамер. — Кто же тогда до меня дотронулся?

— А я все-таки слышал голос, — упрямо повторил Вольфрам.

Вскоре уже каждый из них слышал голоса: далекие, почти неразличимые отзвуки криков и стонов, наполнявших здесь пространство двести лет назад. Каждый из четверых ощущал прикосновение невидимых рук, чьи пальцы пытались ухватиться за них или столкнуть с пандуса. Появились отблески теней — мимолетные, видимые краешком глаза. Стоило чуть обернуться, и тени тут же исчезали.