Энгус Уэллс - Гнев Ашара

Рикол, как всегда обедавший в полдень, бросил ложку, услыхав шум и крики. Схватив меч и уже на бегу прицепив ножны к поясу, он поспешил наружу. И вовремя, чтобы увидеть камень, низвергшийся на жаровню — пылающие угли искрящимися дугами рассыпались во все стороны. А Рикол уже мчался к лестнице, ведущей на северную стену, ругаясь всякий раз, когда врезался в кого-нибудь, почти незримого во мраке, и одновременно во всю мощь своих легких призывая к порядку, рассылая спотыкающихся воинов на посты. Схватив первый попавшийся факел, он стал карабкаться по крутым ступеням.

Добравшись до самого верха, командир крепости громко приказал, чтобы старший дозорный сопровождал его, и услышал, как новые камни ударяются о стену. Из темноты вылетел Варун.

— Их не видно! — выпалил теллеман. — Никаких целей! И не слышно!

Дальше вдоль стены послышались новые крики. Рикол шагнул вперед, новый валун грохнулся рядом и загромыхал, скача по ступеням вниз.

— Неважно, — сказал он Варуну. — Они здесь. Настрой баллисты на самую большую дальность и тяни время между залпами до предела. И молись.

Варун кивнул и пропал во мгле. Рикол вновь выругался, когда ему оцарапали щеку каменные осколки, и двинулся вдоль парапета. Новые и новые валуны низвергались градом. Рикол наткнулся на расчет стрелков, присевших под прикрытием стены, взял за плечо их кордора и велел позаботиться о том, чтобы унесли раненых.

Стрелки из лука, раздосадованные, что от них нет никакой пользы, с радостью занялись другим делом, и Рикол вновь остался один в смоляной черноте, полной стонов раненых и свиста падающих камней. Он боролся с паникой, заставляя себя прислушиваться к вою камней, и считал их, когда они падали. Вскоре командир крепости пришел к заключению, что на его крепость нацелено не более трех баллист. Вдоль его северной стены было расставлено десять больших баллист, еще пять находилось со стороны реки, хотя, насколько он знал, с этого направления противник не проявлял себя. Судя по всему, варвары сосредоточились на Белтреванской дороге — хотя сколько их там, подсчитать было невозможно. Не знал он также, подверглась ли нападению Низкая Крепость. Тьма все еще держалась в ущелье, вестей от Фенгрифа по-прежнему не было, а все попытки переправиться в лодке кончились плачевно.

Невероятно, воистину неслыханно, чтобы дикари воспользовались баллистами. Он догадывался, что здесь не обошлось без Посланца. Впрочем, неважно, как да откуда: главное, люди после такого ни на что не будут годиться. Этого-то он и боялся: у его людей нет видимых мишеней и они даже не могут ощутить удовлетворения от эффективности своей ответной стрельбы. В криках на стене и тех, которые эхом раздавались во дворах внизу, он уже слышал отчаяние.

Рикол пошел на свет жаровни и оказался близ разбитого орудия. Лучники, с которыми он только что говорил, поднимали из груды обломков раненых и по битому камню неловко и неуверенно несли их к лестницам, спотыкаясь и бранясь. Порой они роняли свою ношу, и тогда снова раздавались крики и ругань. Рикол прошел мимо, подбадривая солдат, в отчаянии припавших к стене: ибо единственное, что предупреждало о низвергающихся камнях, — это внезапный свист из полной черноты.

Вокруг творилась жуть. Он понимал, что если морок будет продолжаться, это обернется страшной бедой для него и его солдат. Он не мог сказать ни то, поражают ли цели их ответные выстрелы, ни сколько дикарей скопилось внизу на дороге. Можно было только понять, что лесные жители залегли под его стенами, а какие еще военные машины они притащили с собой, оставалось лишь догадываться. Рикол пошел дальше вдоль зубцов, оценивая потери. Еще две баллисты оказались уничтожены. Оставшиеся восемь стреляли, как он приказал.

Одиннадцать человек убито, семь ранено слишком тяжело, чтобы оставаться на посту. Еще больше было тех, кого ранили разлетавшиеся каменные осколки. Но они перевязали себя, как могли, и предпочли не покидать стену, готовые к приступу, который, они не сомневались, вот-вот последует.

Рикол вновь нашел Варуна и приказал, чтобы тот прекратил стрельбу из всех орудий, кроме двух, опасаясь, что в тщетных попытках ответить на вражескую стрельбу будут израсходованы все боеприпасы. Теллеман спросил насчет зажигательной смеси, но Рикол отказался ее применять, вспомнив как предостережение Браннока, так и свой недавний опыт. Затем появился кордор и сообщил, что по главным воротам бьет таран. Оставив Варуна командовать на стене, Рикол поспешил к месту над воротами и вытянул шею над парапетом. Бесполезно, ничего не видать. Но снизу слышался глухой стук, точно кулак лупит по далекой двери.

— Камни! — крикнул он. — Несите камни, во имя Госпожи!

Явились солдаты, обрадованные, что можно как-то ответить белтреванцам, они натаскали щебня и обломков и стали сыпать в кромешную тьму внизу. С толком или без, Рикол не взялся бы судить. Он покинул стену, оставив приказ продолжать в том же духе, вплоть до новых распоряжений.

С факелом в одной руке, а другой ведя по знакомым камням стены, он спустился по ступеням и прошел через двор к воротам.

Здешний теллеман, молодой воин по имени Истар, стоял у жаровни с обнаженным мечом. Его сотня рассеялась по двору, ей в подкрепление недавно подошло две линии стрелков, которые присели с натянутыми луками и стрелами наготове под колоннадами, обрамлявшими двор. Все как повелось исстари: лучники готовы пустить стрелы, едва ворота поддадутся, меченосцы расставлены, чтобы ударить по нападающим, если те прорвутся сквозь дождь стрел. Но Рикол сомневался, что среди этой черной мути стрелы найдут свою цель; с мест, где ждали стрелки, ворот было почти не видно, несмотря на все жаровни.

Когда военачальник подошел, Истар встретил его, осунувшийся и озабоченный, словно повзрослевший на много лет.

— А они-то как видят? — спросил он вслух. — Мы тычемся, точно слепые, но они уже добрались до стен. Каким колдовством они владеют?

— Всяко не таким, с каким мы не справились бы, — ответил Рикол. — Откуда ты знаешь, что они здесь?

Теллеман в ответ поманил его. Рикол последовал за ним кружным путем вдоль стены к воротам, высоким и крепким, сделанным из окованного бронзой могучего дуба. Каждая створка держалась на четырех здоровых петлях, засов был толщиной с талию взрослого мужчины и покоился на железных крючищах, глубоко всаженных в дерево. Подойдя поближе, Рикол услышал ровный и мерный гул, а положив руки на створку, почувствовал, как та трепещет под ладонями, словно сердце великана. Сверху он слышал крики своих солдат, сыпавших на варваров камень. Между ударами тарана раздавался стук потише, и не такой глухой: у варваров, таранивших ворота, что-то затрещало.