Энгус Уэллс - Гнев Ашара

— Карген? — голос алебардщика был хриплым. Он вцепился в руку подошедшего. — Это ты, Карген?

— Нет, — ответил военачальник. — Это Рикол.

— Прости меня, мой господин, — простонал умирающий.

— За что? — участливо спросил Рикол. — Нечего прощать.

— Не следовало мне быть здесь. Я сбился с пути.

— Неважно, — Рикол положил руку ему под голову.

— Я боялся. Не думал, что доживу до такого.

Страх смешался с болью в голосе алебардщика. И Рикол на миг вдруг холодно подумал: а с чего ему теперь-то бояться? Обстрел ему больше не опасен. Но он лишь сказал:

— Ты прощен.

— Спасибо, — ответил алебардщик, кашлянул и умер.

Рикол отпустил безжизненную голову и поднялся на ноги, слушая, как новые камни с грохотом валятся где-то неподалеку. Он подумал, что долго они продолжать так не могут. Разумеется, это скоро прекратится — хотя бы до утра.

Он ошибся. Всю ночь обстрел продолжался с отупляющей разум регулярностью. Спать не давали несмолкающий грохот валунов и внезапные, пусть редкие, крики пораженных людей. Казалось, сами Лозины осыпают камнями Высокую Крепость, и даже в местах, по которым еще не стреляли, люди ворочались без сна, вслушиваясь и ожидая, когда смерть свалится на них с замутненного неба.

Час, когда, если судить по свечам, занялась заря, не принес никаких перемен. Разве что усилилась бомбардировка. Таран, ночью молчавший, опять залупил по воротам, и как Рикол ни храбрился, а безнадежное отчаяние пробралось в душу, ибо он знал, что его ребята столь долго не выдержат…

Омытый светом осеннего солнца на палубе «Вашти», Кедрин ощущал как хлещет в лицо ветер, взметывая его волосы, точно гриву мчащегося во весь опор скакуна. Ветер дул с бешеной силой, гоня барку на север так, что перехватывало дыхание. Рядом молча стоял отец, торжественный и гордый, не сводящий глаз с крохотного создания, прильнувшего к грот-мачте — слишком маленького, чтобы уберечься от гика, болтающегося туда-сюда под вздутым парусом.

Семь дней и ночей, с тех пор, как они покинули Андурел, Сестра Грания не сходила с места. И, как подтвердил бы любой из тамурцев, не спала и не отдыхала — разве что принимала пищу и вино, которые ей подносили. Принимала молча, безразлично, как будто руки, подносящие их ко рту, не зависели от разума, который плел сейчас чары погоды.

Гален Садрет охотно согласился с предложением Сестры ускорить волшебством бег судна на север и устроился у своего руля, а Грания двинулась по палубе суденышка, отошедшего от причала и сейчас выворачивающего на стремнину. Когда они оказались на середине Идре, Сестра негромко запела. Голова ее поникла, правая рука легла на крепкую мачту, а левая ладонью вверх взметнулась к небу. Тут поднялся ветер, сперва легкий, но он с каждый мигом все крепчал, наполняя оба паруса. И Гален велел своим парням оставить хитрую работу, которой требовал обычный ход против течения. Матросам осталось теперь мало дела, ибо ветер набрал силу и «Вашти» полетела над водой, взметывая носом две пенистые волны и оставляя в кильватере колышущийся веер. На складках этого веера отчаянно качались суденышки, мимо которых они проносились. Несомая волшебством Грании «Вашти» летела быстрее, чем любое судно смертных, разрезая Идре со скоростью стрелы — от зари до сумерек и опять до зари, и все эти часы маленькая Сестра не сходила с поста и мурлыкала свои заклинания, без сна и движения.

— При такой скорости мы к ночи бросим якорь в Лозинской гавани, — заметил лодочник, взглянув на солнце. — Но какую цену она заплатит за это?

— Не знаю, — голос Бедира был полон тревоги, а устремленные на Гранию глаза выражали печаль. — Боюсь, она изнуряет себя, чтобы доставить нас к крепости. И молюсь, чтобы ее усилия не пропали даром.

— Не пропали? — переспросил его сын. — А как они могут пропасть?

Бедир пожал плечами, плотнее завернувшись в плащ, ибо ветер, который их нес, был прохладным.

— Ей это нелегко дается. А я сомневаюсь, что Посланец будет ждать нашего появления. По моим прикидкам, Орда уже успела добраться до Высокой Крепости. И сейчас уже вполне мог начаться приступ. Какое колдовство применит этот демон, я не знаю, но варвары будут сильны. Вне сомнений, колдовству Посланца потребуется мощное противодействие. А если Грания посвятит все свои силы «Вашти», для великого сражения вполне у нее может ничего не остаться.

— Сестра, несомненно, знает свою силу, — предположил Гален. — Она должна представлять себе, где ее предел. Если, конечно, он есть.

— Да, — признал Бедир. — Но, боюсь, положение побуждает ее не жалеть себя уже сейчас. А всего могущества Посланца не знает даже Грания.

— Если бы она чувствовала, что это так, она вела бы нас помедленней, — заметил Кедрин с такой уверенностью, какой не почувствовал бы еще несколько недель назад. — Я полностью доверяю ей.

— Как и все мы, — подхватил отец. — И все же я за нее беспокоюсь.

— Мы ничего не можем сделать, — глухо произнес Садрет. — Никто и ничто не выведет ее из отрешенности. Менним сказал, что, когда нынче утром он подал ей завтрак, она все съела просто не глядя. Глаза ее смотрят куда-то далеко, и нас она не видит и не слышит. Она беседует с Госпожой.

— Если бы все суда могли так лететь, — сказал Кедрин. — Будь с нами все корабли Дарра, а сзади двигался Хаттим, возможно, нам и не понадобилось бы волшебство Сестры, чтобы одолеть Посланца.

— Пожалуй, — кивнул Бедир. — Но на сбор войск требуется время, а время — это как раз то, чего у нас почти нет. Надеюсь, другие Сестры поведут силы короля на север с такой же быстротой, и галичане Хаттима не замешкаются. Но сейчас мы должны полагаться на Гранию.

Кедрин поглядел вперед, мимо резного носа — туда, где загораживали горизонт Лозины: темная полоса вдоль края мира. Там, возможно, он встретит свой жребий, ибо там находятся Орда и Посланец. Он непроизвольно потер место, куда попала стрела дротта.

— Болит? — спросил Бедир, от которого это не укрылось.

— Нет, — Кедрин покачал головой. — Уинетт сняла боль, а от ударов Хаттима остались лишь воспоминания. Но я все же что-то чувствую. Что-то смутное — такое, чего не опишешь словами…

Лицо Бедира посуровело, даже омрачилось.

— Чары, — проговорил он. — Может быть, зря ты не остался в Андуреле.

Кедрин ухмыльнулся и покачал головой.

— У меня долг, отец, как и у тебя. Как и у всех, кто верен Королевствам. Полагаю, мой долг зовет меня туда, — и указал на север вдоль сияющей ленты реки. — Откуда грозят нам варвары. И я не могу, да и не хочу уклоняться. Если бы я мог лучше послужить Королевствам в другом месте, то Грания мне бы сказала.

Бедир кивнул без слов, их не стоило тратить, оставалось надеяться, а почти все надежды сейчас ложились бременем на хрупкие плечи маленькой Сестры.