Сергей Удалин - Черные камни Дайры

И вот теперь, повинуясь какому-то черному колдовству, они превратились в союзников Восточных Кланов и направлялись в тыл защитникам долины, делая их положение безнадежным.

Стражники перевала не виноваты. Обнаружить приближение Опустошенных магическим путем невозможно. Лишенные Чувств не оставляют следов в астрале. Вероятно, Барта и его товарищи столкнулись с ними лицом к лицу, не успев использовать чары или хотя бы предупредить о нападении. Нo он — Верховный Маг клана, он должен был хоть что-то почувствовать.

Теперь оставался один выход. Восточную часть долины, земли Клана Терпения, придется оставить. Зор приказал своим воинам быстро отступать в сторону Говорливой Реки. Только на ее обрывистом берегу можно организовать новую линию обороны. А он попытается задержать Опустошенных.

Спустя несколько минут непрерывных магических атак Зор понял, что это бесполезно.

Он разверзал перед врагами землю — они находили обходные пути, он обрушивал скалы — они не испытывали страха, он жег огнем — они не чувствовали боли. Сраженные его магией падали, но колонна безостановочно шла вперед, и конца ей не было видно.

К тому же их защищал своими заклинаниями какой-то вражеский маг. Правда, не слишком удачно, потому что был занят еще и другими делами. Пытался атаковать Зора и одновременно поддерживал какое-то сложное заклятие (вероятно, оно и управляло Лишенными Чувств). Атаки его тоже были не очень опасны, но отвлекали Зора от главной задачи — преградить дорогу Опустошенным.

Ни тот ни другой маг не имели заметного преимущества, но такое равенство не устраивало Зора. Опустошенные продолжали спускаться в долину, а ее защитники явно не успевали выйти из окружения. Гибель отряда означала бы катастрофу. Других воинов у Западных Кланов попросту не было. Их нужно спасти любой ценой.

Любой? Да. Похоже, что выбора у Главы Клана Тревоги не было. И он решился.

Приказав воинам собраться как можно плотнее, Зор окружил их магическим куполом и убыстрил течение времени внутри его в десять раз. Светящийся круг стал удаляться с немыслимой скоростью. Конечно, заклинание продержится недолго, но теперь они успеют.

Такое колдовство требовало усилий, запредельных даже для Верховного Мага. Силы быстро оставляли Зора. Он уже ощущал внутри смертный холод, но необходимо было еще кое-что сделать. Он вызвал Птицу Судьбы клана, закрепил на ее лапке маленький круглый медальон и отослал вдогонку уходящему отряду. Медальон слабо светился пульсирующим желтым светом. Это был талисман клана. И пока горит этот огонь, Клан Тревоги будет жить.

Размеренный топот сотен тяжелых сапог вернул Сермангира к действительности.

Юноша быстро спрятался под корнями плакальщика и лишь затем огляделся. Колонна тяжеловооруженных воинов огибала опушку леса. Резервный Стремительный Легион спешил догнать отступающего противника. Следом проскакал отряд конных копейщиков. «Здесь оставаться опасно, нужно уходить в лес, — решил Сермангир. — Но кузнеца я им не оставлю». Сколько времени длилось его странное оцепенение, сменившее вспышку отчаяния, он не знал, слабости своей не помнил и был готов действовать.

Благодарение Предкам, Маскардел был жив. Помочь кузнецу молодой воин ничем не мог. Наставления отца так далеко не заходили. Тот был всего лишь сотником в охране Правителя клана, а вовсе не магом или лекарем. Но зато Сермангир хорошо запомнил одно из отцовских воинских правил — Нельзя оставлять товарища в беде. О лечении он подумает потом. Сейчас главное — найти для раненого безопасное укрытие. Если бы еще он не был таким тяжелым!

С кузнецом на спине он сумел сделать триста двенадцать в. Хотя под конец это уже трудно было назвать шагами. Ноги сгибались в самых неожиданных местах, но не двигались с места. Сердце стучалось в ребра, умоляя выпустить его и избавить от мучений. Дыхание сделалось тяжелой работой,

Сермангир осторожно опустил свою ношу на траву и сам свалился рядом. Через несколько минут к нему вернулась способность рассуждать. Несомненно, так они далеко не уйдут, Кузнец в два раза тяжелее его. Да и вряд ли раненому полезно биться об его костлявую спину. Сермангир считал себя взрослым, сильным мужчиной, но вот кости… Над его худобой подсмеивался даже отец.

Как всегда, мысль об отце помогла найти решение. Он же рассказывал, как переносят раненых. Сделать носилки вряд ли получится, да и времени нет. Но подстелить что-нибудь… Сермангир со стоном поднялся и оглядел поляну. То тут, то там были видны тела убитых воинов. Странно, он совсем не обратил внимания, где улегся. Но переживать из-за этого юноша не стал, насмотрелся всякого за сегодняшний день.

А вот и то, что ему нужно! Неподалеку лежал рыцарский единорог с разрубленным черепом. Сермангир сдернул с него кусок блестящей тонкой, но прочной ткани. Он бы назвал это потником, а как по-благородному — не все ли равно.

— Прости, но он мне нужен, чтобы спасти друга, — обратился юноша к духу животного и спрятал большой палец левой руки в кулак. Он вырос в деревне и немного стыдился своих суеверий, но ведь сейчас его никто не видел.

Расстелив ткань на ровном месте, Сермангир перетащил на нее тяжеленного кузнеца. В траве, примятой могучим телом, что-то блеснуло. Солнце уже садилось, и юноша с большим трудом нащупал какой-то круглый предмет. Это оказался перстень с неизвестным Сермангиру самоцветом. В сумерках камень казался совсем черным. Юноша раньше не замечал у Маскардела никаких украшений. Но мало ли чего он не помнил из случившегося в этот страшный день! Он положил перстень в поясную сумку кузнеца и поволок раненого друга дальше в лес.

О том, что было дальше, у него сохранились лишь обрывки воспоминаний. Кусты и коряги, в которых все время застревал кузнец. Поваленные деревья — не поймешь, с какой стороны их обходить. Холодный моросящий дождь. Грязь под ногами. Грязь перед самым лицом, на лице, везде. Ямы, корни, кочки. Падения. Долгие переговоры со своим измученным телом, не желающим вставать и, несмотря на боль в разбитом колене, продолжать тащить тяжелеющий с каждой минутой груз. Темный силуэт на фоне взошедшей Большой Луны — то ли неприятельский патруль, то ли так же отставший от своих защитник долины. А может, просто игра воображения. Снова грязь, падения и деревья. Бесконечные ряды деревьев.

Когда за спиной раздался окрик «Стой!», Сермангир даже обрадовался. Наконец-то нашелся кто-то, кем бы он ни был, разрешивший ему остановиться. Никуда не идти, ничего не тащить за собой.

— Подними руки и подойди сюда, — потребовал голос из кустов хвойника.