Галина Романова - Тайна лорда Мортона

Дальше читать я не смог – свернул и сунул обратно в конверт. Не только потому, что написано было это письмо моей первой школьной любовью. Просто Анастасия Мельник... Как бы вам это сказать... Она, конечно, красивая девушка, и я до сих пор любуюсь на ее фотографию в памятном адресе, но это письмо было написано именно Максимилиану Мортону. Пока я был Эмилем Графом, я был ей неинтересен, а стоило ей узнать правду о моем происхождении, как все переменилось.

Но почтовый ворон все еще топтался на окне. Ответ можно было отправить с ним. И я выдрал из блокнота лист.

«Здравствуй, Настя, – начал я на полузабытом уже русском языке – на нем мы писали сочинения в Неврской Школе Искусств, а это было больше трех лет назад! – Меня очень обрадовало твое письмо, но, к сожалению, принять приглашение не могу. Дело в том, что, как мировая знаменитость, я уже расписал свое лето по часам. Сначала мне предстоит визит в Инквизиторский Совет, потом я обещал навестить своих приемных родителей Графов, затем меня ждут в гости мои новые родственники Мортоны, а в конце лета мне обещали устроить поездку в Шотландию на охоту за тамошними водяными лошадками. И это не считая официальных приемов и пресс-конференций. Так что к Синему Камню я смогу вырваться не раньше Святочных Каникул. До встречи. Макс Мортон».

Послание получилось излишне сухое и хвастливое, но на это и был расчет. Пробежав глазами письмо – а вдруг там вкрались ошибки? – я запихнул его в Настин конверт и прикрепил к лапе почтового ворона. Тот обиженно каркнул, нагадил на подоконник в знак протеста и улетел.

Мой расчет оправдался – больше Анастасия Мельник мне не писала.

Вот так незаметно прошли полтора месяца. Наступила весна. С каждым днем становилось все теплее, мои Жаравь-птицы в живом уголке перелиняли и каждый день танцевали в своей вольере, оглашая живой уголок и лекционную аудиторию гортанным курлыканьем. Иногда их крики даже мешали мне читать лекции. Проснулись от зимней спячки аспиды, змеи, Скарапея и фараонки, все они весело плескались в аквариуме. Предчувствуя приход мая, вилы и албасты теперь не давали мне спать, голося часов до трех ночи. У единорога Дымки характер испортился окончательно. Теперь он слушался девушек, только если меня не было рядом – его подруга ждала потомства, и самец бешено ревновал ее ко всем существам мужского пола. Пришлось даже отсадить козлерога, потому что Дымка однажды здорово избил его копытами.

Весна действовала и на людей. У семикурсников уже невозможно было вести уроки: без пяти минут выпускники с тоской пялились в окна на очистившиеся от снега и понемногу зеленеющие поля и одетую в вуаль свежей листвы рощу. В пруду сошел лед, и теперь можно было мечтать о прогулках при луне. Я сам видел, как однажды там гуляли Лилита и Спурий. Поскольку была ночь полнолуния, Спурий был в облике волка. Он, как щенок, скакал вокруг Лилиты и выл. Среди школьников тоже участились появления влюбленных парочек, а почтовые вороны, увешанные любовными посланиями, как майское дерево дарами, важно расхаживали по школе. Мы, учителя, старались, как могли, гасить чрезмерный любовный пыл своих подопечных – во-первых, потому, что приближались экзамены, а во-вторых, совсем скоро должен был состояться Праздник Бельтан.

В разных странах его называют по-разному. Это и Первомай у русских, и День Живы у славян, и Бельтан кельтов и галлов, и собственно День Весны и Любви. Как и в Хеллоуин, в этот день можно все. И даже мы, взрослые, в этот день должны отбросить серьезность и просто-напросто веселиться. Целые сутки – от первого луча солнца первого мая до первого луча солнца второго мая – будет веселье. Ибо уже на другой день начнется подготовка к экзаменам. За полтора месяца школьники должны обновить свои знания и сдать экзамены, чтобы ко Дню Летнего Солнцеворота разъехаться по домам.

До Бельтана оставалась какая-нибудь неделя. Я коротал время, прогуливаясь в школьном парке и ломая голову над тем, как облегчить жизнь моим зверям. Несмотря на обещания министра образования о помощи, слова так и остались словами, и я уже решил, что на время школьных каникул переселю часть зверей в вольеры на территории парка. Я даже обнаружил укромный уголок: если затянуть его сеткой, можно будет перевести туда козлерога. А в кустах живокости получится отличное логово для волков. Дело было за малым – уломать нашего завхоза и бригаду брауни, чтобы они поделились со мной сеткой.

Меж стволов мелькнула тень. В школьном парке не так уж много тенистых уголков – деревья здесь растут ровными рядами, дорожки посыпаны песком, а кусты высажены строго по плану. Поэтому я издалека узнал Арысь-поле.

– Добрый день! – крикнул я, и чудовище подбежало ко мне.

Правду сказать, я вздрогнул, когда она резко села передо мной. Полгода назад, когда Спурий по снегу тащил меня на помощь раненой Арыси – тогда я еще не знал, что ее ранил Даниил Мельхиор, пытаясь добыть кровь для своих черномагических опытов, – я в ночи не успел ее рассмотреть. А теперь видел перед собой жуткую помесь волка, крокодила и человека, закутанную в грязную рванину. На ее груди и правой руке-лапе еще виднелись шрамы, оставленные ножом Даниила-Мигуна.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я. – Раны не болят?

Арысь помотала головой. Говорить по-человечески она не могла – не то строение гортани. А телепатией в мире мифических существ владеют единицы.

– Вы просто гуляете? – задал я наводящий вопрос.

Она помотала головой.

– У вас какое-то дело? – Я вспомнил, что Арысь была ранена, когда прибегала к сыну повидаться.

Чудовище кивнуло.

– У вас дело в школе? К сыну?

Новый кивок.

– Я могу вас проводить?

На этот раз Арысь задумалась, а потом встала и сделала лапой жест – мол, прошу.

И мы направились к парадному входу в школу, где перед ступенями на вымощенном плиткой плацу стоял памятник Семерым Великим Магам. Сперва Арысь-поле шла на задних лапах, но быстро обнаружилось, что при этом она на три головы выше отнюдь не мелкорослого меня, и чудовище опять встало на все четыре.

У крыльца уже стоял кое-кто из моих коллег. Я увидел мессира Леонарда, даму Морану, Спурия и леди Ульфриду. Неподалеку нарочито безразлично прогуливались мальчишки – они явно знали больше меня. Заметив нас с Арысью, Спурий подбежал к нам.

– Только что прилетела сорока – они уже на подъезде, – сказал он.

Минут десять спустя в широких воротах показался обычный дилижанс – точно в таком же я осенью приехал в Школу МИФ. Даже возница, кажется, был тот же самый. Он осадил дилижанс у памятника Семерым Магам, распахнул дверцу, и из нее появился... инквизитор.

Я шарахнулся прочь от его алой мантии и красной шапочки, покрывающей бритую макушку. Дети настороженно притихли. Но нежданный гость не спешил подниматься на крыльцо. Он придержал дверцу открытой и помог спуститься с подножки Эмилю Голде!