Николай Романецкий - Рубикон, или Мир в латах

Я хочу ответить, но молчу. Становится совсем плохо: во мне растет ощущение необратимости содеянного.

Они пристально смотрели друг на друга, словно пытались разглядеть, что за камень у приятеля на сердце. В помещении больше никого не было: десантники не хотели мешать встрече двух старых друзей.

— Ну, вот и я! — сказал Гиборьян. — Как ты тут?

Карне пожал плечами.

— Что молчишь? — спросил Гиборьян. — Не рад мне?

— Рад!.. Ты, как всегда, без опозданий. Еще чуть-чуть, и за меня взялись бы по-настоящему…

— Мы спешили. Начальство тобой дорожит…

— Да. — Карне вздохнул. — Такими агентами бросаться нельзя. Мы еще пригодимся!

— Да уж… — Гиборьян окинул взглядом могучую фигуру приятеля. — Ты прав. И неплохо выглядишь!..

Карне с нарочитым кряхтеньем поднялся с тахты и сказал:

— Старость не радость…

— Так ли?.. Мы с тобой ребята еще хоть куда!

Они обнялись.

— Вот только не могу понять, — сказал Карне. — Как это ты меня разыскал? Ведь я тебе этого адреса не давал.

Гиборьян улыбнулся, по-прежнему пристально рассматривая приятеля.

— Все дороги ведут в Рим! — сказал он торжественно. — По тому адресу, что ты дал, тоже работают.

— Ресторан-то не весь развалили?

— Цел ресторан, не волнуйся!

— А зрителей на спектакле было много?

— Присутствовал кое-кто. В основном, телевизионщики с камерами. Но ничего интересного снять им не удалось. Мы ведь не дети…

Карне тяжело вздохнул.

— Хоть кого-нибудь там нашли?

— Нет, — сказал Гиборьян. — Ни единого человека. Ресторан оказался закрытым. По техническим причинам.

— Да, обвели меня господа кригеры. Вокруг пальца обвели. Как щенка сопливого… Старею, видно, старею. Не пора ли и на покой? На пенсию, чай, заработал!

— Да что с тобой? — возмутился Гиборьян. — Чего расклеился? Не узнаю Жюля Карне!

— Я и сам себя не узнаю!.. Ошибка на ошибке. Дезинформацию слопал, не подавившись. Передатчика не нашел… — Карне замолк, но было видно, что он мог бы продолжить перечисление своих проколов.

— Передатчик ты нашел!

Карне посмотрел на Гиборьяна с изумлением.

— Неужели здесь находится?

— Здесь, но уже не находится!

— Накрыли?

— Разумеется! И передатчик накрыли, и кригеров накрыли. Только что-то мало их оказалось.

— Девушки здесь не было? — спросил Карне с плохо скрытым беспокойством. — Молоденькая такая, черненькая, невысокого роста…

Гиборьян ухмыльнулся, хотел ляпнуть какую-нибудь пошлость, но Карне смотрел на него в упор. И было в этом взгляде что-то такое — необычное, незнакомое, нежюлевское, от чего шутить сразу расхотелось. Гиборьян молча покачал головой.

Карне снова тяжело вздохнул.

— Найдем, — сказал Гиборьян. — Как рассветет, все равно весь поселок с ног на голову поставим…

— Здесь-то взяли кого-нибудь? — спросил Карне.

Гиборьян сокрушенно мотнул головой.

— Только холодными…

— Врежет тебе Рыманов!..

— И тебе.

— И мне тоже.

— Над одним врач работает, — сказал Гиборьян. — Обещал привести в чувство.

— Кого? Не дружка ли моего, Санчеса?

— Нет. Дружка твоего один из моих парней наповал уложил. Иначе бы мы с тобой сейчас не разговаривали. Прытким оказался твой дружок!

— А я его, по правде говоря, считал дилетантом… Нет, как ни крути, а это самая бездарная из всех моих операций! Как будто и не я вовсе ее проводил… — Карне произнес эту фразу монотонным чужим голосом, глядя в пол.

Что это он заладил, подумал Гиборьян. Неужели вспомнил?..

Карне поднял голову, посмотрел Гиборьяну в глаза, и взор этот был столь чист, что Гиборьян успокоился. Чушь!.. Ничего он не вспомнил!.. Этакий ангелочек…

— Как Артур? — спросил ангелочек.

— Не знаю. Я с ним не связывался. Эта операция велась без его участия… Утром отыщем.

— Без его участия, говоришь? — Карне пожевал губами. — Не ищи. Я его убрал.

Гиборьян по-бабьи всплеснул руками.

— Как убрал?! Ты в своем уме? Зачем?

— В своем ли я уме? — сказал Карне, снова глядя Гиборьяну прямо в глаза. — Ответь мне, Анри… Ты знал, что ЮНДО должна выдать меня кригерам? Когда отправлял меня сюда, знал?..

Гиборьян не отвел взгляда.

— Я все знал, — сказал он. — Но ведь ты должен понимать: такая у нас с тобой работа.

— Разве это оправдание?

— А я и не оправдываюсь!.. Мне даже странно, что ты задаешь такие вопросы! Разве ты сам не проделывал подобных вещей?.. Разве ты… — Гиборьян вдруг замолк, опустил голову и прошептал: — Прости меня, Жюль! Если сможешь…

— Я-то тебя прощу… — начал Жюль.

Дверь распахнулась, влетел возбужденный Десницкий.

— Извините, ребята… Шеф! Этот, наверху, оживает. Поторопитесь! Врач говорит, что ничего не может гарантировать!

— Они никогда ничего не могут гарантировать, — проворчал Гиборьян.

Карне вдруг улыбнулся.

— Ты чего? — удивился Гиборьян.

— Вспомнил Бакстера… Как он поживает?

— Не знаю. Я его давно не видел… Пошли!

Они поднялись на второй этаж, открыли дверь, около которой маячил высоченный десантник. Вошли.

Седой лежал на уцелевшем диване. Голову его украшала белая повязка, с левой стороны сквозь бинт явственно проступало кровавое пятно. Лицо раненого было бледно, глаза закрыты. Около него хлопотал врач, молодой парень в форме десантника. При появлении Гиборьяна он вдруг засуетился, заволновался, забормотал о неподходящих условиях и отсутствии нужного оборудования.

— Как он? — спросил Гиборьян, внимательно разглядывая лицо раненого.

— Приходит в себя, — доложил врач.

Карне с любопытством озирал разгромленное помещение, удивляясь количеству обломков. Из дыры в стене явственно тянуло сквозняком.

— Может, его вынести отсюда? — сказал Гиборьян, глядя почему-то на Карне.

— Ни в коем случае! — запротестовал врач. — Боюсь, он тогда нескоро заговорит.

— Я вижу, вы с ними не очень-то церемонились, — сказал Карне, кивая на дыру в стене.

— Это не мы, — ответил Десницкий. — Это они сами. Видно, не хотели, чтобы мы увидели, что здесь имелось… И помощи, судя по всему, им ждать было неоткуда.

— Странно… — произнес Карне. — Может, они и не нуждались в помощи?

Гиборьян посмотрел на него с удивлением, но Карне больше ничего не сказал.

— Всему этому должно быть объяснение. — Десницкий кивнул в сторону раненого. — Может быть, он объяснит?

Карне с осуждением покачал головой.

— Что? — быстро спросил Гиборьян.

— Слепо работали, — сказал Карне равнодушно, словно речь шла о давних и далеких событиях, не имеющих с настоящим ничего общего. Так, страничка из учебника истории, давно по-настоящему никого не трогающая.

— Так ведь это ты был нашими глазами! — возмутился Десницкий.