Николай Романецкий - Рубикон, или Мир в латах

— Тебе не кажется, что мы крепко обкакались? — спросил Карне Гиборьяна, но тот даже не обернулся.

— Каков вид сигнала? — спросил он.

— Не знаю, — сказал седой. — Это можно определить лишь при раскодировании компьютерной программы.

Гиборьян беспомощно посмотрел на обломки, разбросанные по помещению, и только тут Карне заметил, что великий Гиборьян, кажется, находится в растерянности.

— Есть ли на планете еще пункты, подобные вашему?

— Один. Парнаиба в Бразилии. Там работают параллельно с нами и имеют свой кодированный сигнал. Сами понимаете, без дублеров такая система слишком…

Седой замолк. Тело его вдруг выгнулось дугой, и Карне захотелось исчезнуть за дверью. У кригера начинался отходняк, зрелище малопривлекательное и в данном конкретном случае неизбежно завершающееся агонией.

Гиборьян выключил диктофон, спрятал в карман, постоял немного над дергающимся телом.

— Прощай, Сковородников… Да простит тебя Господь!

Он достал пистолет и дважды выстрелил в грудь седого. Подумав, выстрелил еще раз — в голову. Выстрелы были почти беззвучными: у Гиборьяна имелся отличный глушитель.

— Зря! — сказал Карне. — А вдруг его удалось бы спасти? Или вытянуть какую-нибудь информацию из мозга?..

Гиборьян обернулся, хмуро посмотрел на Карне, словно не узнал.

— Не удалось бы!

Он открыл дверь в коридор и окликнул Десницкого и врача.

— Зафиксируйте смерть и уберите труп… Я пойду свяжусь с шефом… Жюль, оставайся здесь! — сказал он Карне, увидев, что тот собирается вслед за ним.

Карне остановился.

Гиборьян вышел в коридор, спустился по лестнице. Отобрал у кого-то из десантников «консервы», напялил их на лоб и вышел на улицу. Ночь была в самом разгаре. Он опустил «консервы» на глаза и двинулся через парк к «джамперам». Машины висели там же, где их оставили. Гиборьян приземлил командирский «джампер» и забрался в кабину. Вызвал Рыманова. Тот оказался на месте.

— Как дела? — произнес он вместо приветствия.

— Рубикон перейден, — равнодушно сказал Гиборьян.

— Прекрасно! Жертв много?

— С нашей стороны нет. Один легкораненый.

— А у кригеров?

— Я нашел здесь Сковородникова! — сказал Гиборьян.

— Кого-кого?! — Глаза Рыманова стали круглыми, как у совы. Совиные глаза, полные до краев стылого железа.

Гиборьян молча кивнул головой.

— Кто отвечал за ликвидацию Сковородникова, когда он подал в отставку? — спросил Рыманов.

— Вацлав Глинка.

— Не понял… Лично сам, что ли?

— Да. Он никому не стал поручать этого.

Рыманов задумался. Гиборьян ждал.

— Теперь я лучше понимаю некоторые события последних дней, — проговорил Рыманов. — Ты уже допросил его?

— Да.

— Я тоже хотел бы задать ему несколько вопросов. Когда ты сможешь доставить его в Париж?

— Никогда, — сказал Гиборьян. — Сковородников мертв!

Рыманов снова задумался, потом утвердительно кивнул головой.

— Жаль… Докладывай подробности.

— Как дела у других групп? — спросил Гиборьян с надеждой.

— У Громова пустышка. Шарп вышел на цель.

— Передатчик?..

— Передатчик уничтожен. Причем взорвали его сами кригеры. Никого живым захватить не удалось: двое погибли при взрыве, двое застрелились…

— Это конец, — прошептал Гиборьян.

— Что ты там бормочешь? — сказал Рыманов раздраженно. — Докладывай!

— Плохо!

— Почему плохо? — удивился Рыманов. — Цели операции достигнуты.

— Цели!.. — сказал Гиборьян с горечью. — Знать бы эти цели с самого начала… Вот теперь Рубикон действительно перейден. И назад уже пути нет!

Когда Гиборьян вернулся, Жюль сразу увидел, что друг его не в себе. Глаза Гиборьяна были желтыми от еле сдерживаемого бешенства.

— Врезал? — спросил Жюль с сочувствием.

— Врезал? — удивился Гиборьян. — За что он мог мне врезать? За то, что мы слишком хорошо выполнили приказ?

— М-да-а, — сказал Жюль. — Лучше бы мы его вообще не выполнили! Тогда бы еще была возможность отыграть в обратную сторону… Что будем делать?

Гиборьян смотрел на него, и взгляд этот ничего не выражал. Словно встретились в толпе два человека, ничем не привлекшие внимания друг друга.

— Что делать-что делать! — сказал ядовито Гиборьян. — Выполнять полученные инструкции!

Он прошелся по разгромленному помещению и вдруг зло пнул попавший под ноги обломок.

— Успокойся! — сказал Жюль. — Эмоции делу не помогут.

— Эмоции делу не помогут, — эхом отозвался Гиборьян. — А что поможет?

— Думать надо!

— Думать? — тихо сказал Гиборьян. — Поздно! Думать надо было раньше. И не только нам с тобой!.. — И вдруг заорал: — Десницкий!!!

Вошел Десницкий.

— Слушаю, шеф!

— Где врач?

— Внизу.

— Ко мне!

Десницкий вышел и через минуту вернулся.

— Вызвал, сейчас будет. А что случилось, шеф?

— Случилось то, что случилось, — сказал Гиборьян. — Посоветоваться надо.

Вошел врач.

— Вызывали, шеф?

— Заходи, Иржи.

Врач закрыл дверь, остановился рядом с Десницким.

— Вот какое дело, ребята… — начал Гиборьян, но не договорил. Опустил правую руку в карман. Молча постоял перед десантниками. И вдруг скомандовал:

— Свободны! Оба!

Десницкий и врач удивленно переглянулись и вышли. Гиборьян повернулся к Жюлю. Вытащил из кармана пистолет, странно посмотрел на него и засунул обратно.

— Почему же ты их не убрал? — спросил Жюль. — Так хорошо стояли — оба рядышком, неподвижно. Лучшей мишени и не придумаешь! — В голосе его послышался сарказм. — Не выполняете приказы руководства, секретник?..

— Не твое дело! — оборвал его Гиборьян.

— А ведь я тоже свидетель! — сказал Жюль.

— Да, ты тоже свидетель! — сказал Гиборьян.

— Что, все совсем плохо?

— Плохо! — Гиборьян вздохнул. — В Бразилии то же, что и у нас. Так что если седой не врал…

— Как он мог врать? В таком состоянии врать способен только я.

В пустых глазах Гиборьяна появился какой-то блеск, он дернул головой и вдруг расхохотался, громко, нелепо, взахлеб. Жюль молча ждал. Волна идиотского смеха угасла так же неожиданно, как и накатилась.

— Да, — сказал Гиборьян, вытирая левой рукой слезы. — Ты прав. — И добавил с издевкой: — Ты уж-жасно опасный свидетель!

— Если бы я был только свидетелем, — сказал Жюль.

— А кто же ты еще? Судья? Палач?

— Скорее бы следовало назвать меня обвинителем.

— Ну? — Гиборьян снова расхохотался. — Даже так? Ай да ты!.. И в чем же ты намерен меня обвинять? В предательстве?

Жюль ничего не ответил. Он стоял неподвижно, но лицо его вдруг словно размазалось, поползло, и через мгновение перед Гиборьяном вместо пожилого мужчины возник молодой парень. Он переступил с ноги на ногу, поднял и опустил руки, словно проверяя, слушаются ли его чужие мышцы.