Мелани Роун - Звёздный свиток

— Наглость тебе не поможет! — рявкнула она. — Отвечай, почему опоздал!

— Меня преследовали всадники.

— Кто?

— Не у кого было узнавать, — самодовольно заявил он. — Никто не ушел от меня живым. Они появились ночью, четверо, с ножами.

— На кого они были похожи?

— Крестьяне. Один из них бормотал что-то о человеке, который поможет мне бросить вызов князьку. Разговор шел о силе более могущественной, чем у фарадимов. — Он пожал плечами. — Мне не нужна ничья помощь. Я готов взять свое наследство сию же минуту.

— Ты должен был их допросить.

— Как? Расспрашивать их, пока они крошили бы меня на куски? Я услышал, как они приближаются, и притворился, что задремал у костра, а когда они подошли вплотную, начал убивать, пока они не успели убить меня. Дорогая сестричка, если тебе это не по вкусу, тут уж ничего не поделаешь!

— Не смей так называть меня! Еще предстоит доказать, что ты сын моего отца. А чтобы это сделать, тебе нужна я. И ты это знаешь, иначе бы не приехал… Кто научил тебя правильно разговаривать?

— Тебе хотелось, чтобы я изъяснялся, как крестьянин с гор? — усмехнулся он. — Это бы помогло создать иллюзию? Мне не нужны никакие фокусы! Я сын верховного принца Ролстры и его любовницы леди, Палилы, рожденный почти двадцать один год назад в нескольких мерах отсюда, на реке Фаолейн. Любому, кто в этом сомневается…

— Не угрожай мне, мальчишка, — сказала она. — Мне вовсе не обязательно верить в тебя. Все, что мне нужно сделать, это решить, поддержать тебя или нет. Как думаешь, далеко ли ты уйдешь без поддержки одной из дочерей Ролстры? Ну, так где же ты научился благородной речи? Неожиданно он ответил:

— Двое дасанцев в юности служили в замке Крэг. Они учили меня.

— Хорошо. Можно будет сказать, что они распознали благородную кровь и решили обтесать. Мы поработаем над твоей внешностью и манерами. Я тебе помогу. А сейчас встань и пройдись по комнате.

Юноша подчинился, но глаза его горели негодованием.

— Ну как, достаточно?

Она проигнорировала вопрос, не желая признавать, что эти энергичные движения причиняют ей боль. В волчьей походке сквозила решимость уничтожить любого, кто окажется на его пути.

— Встань у стены. Сложи руки на груди. Нет, выше. Хорошо. А сейчас убери волосы со лба. Используй пальцы как расческу. Правильно. Фехтовать умеешь?

— Учился. Поместье Дасан принадлежит отставному рыцарю, и он говорил мне, что я прирожденный боец. Я управляюсь с лошадьми, мечами… и ножами тоже. Это я уже доказал по дороге сюда, так что можешь не беспокоиться, — показал он на свой кинжал.

— Что меня действительно беспокоит, так это твое высокомерие и твой нрав. Тебе придется все время держать себя в руках и не выходить из роли. Ты не можешь просто ворваться на совет принцев и предъявить свои права. Дай моему мужу взять это на себя. Но придержи язык до того момента, когда он действительно понадобится, и прекрати на меня так смотреть, Масуль! Ты должен будешь доказать не только свои права на Марку, но и то, что ты сможешь ужиться с другими принцами! Они достаточно натерпелись от отца до того, как он умер, смею тебя уверить!

Это был совершенно неожиданный для Масуля поворот. Он опустился на стул и тяжело вздохнул.

— Прекрасно… Но сначала тебе придется кое-что понять. Я всю жизнь провел в этом истоптанном свиньями поместье, в самой занюханной дыре на свете. Кто бы ни смотрел на меня, ни у кого и мысли не возникало, что я могу быть сыном верховного принца. Никого не удивляли ни цвет моих волос, ни рост, ни даже глаза.

Он встал и начал ходить по комнате. Киле наблюдала за ним с непроницаемым выражением. Ее отец точно так же шествовал по покоям замка Крэг. Но сильнее, чем это воспоминание, ее поразило ощущение огромной, едва сдерживаемой силы, исходящей от Масуля. Когда юноша проходил мимо, пламя свечи вздрагивало и свет бросал зловещие тени на его лицо.

— Слухи пошли, когда мне исполнилось пятнадцать зим. И если бы он был жив… Хотя что говорить? Расскажи, как все действительно произошло той ночью.

— Этого не знает почти никто, — прервала его Киле. — Палила, Янте, Ролстра, Андраде, Пандсала. Из этих пятерых первые трое мертвы.

— А двое выживших не встретят меня с распростертыми объятиями, — добавил он.

— Пандсала от власти не откажется, — согласилась Киле. — Она скорее втопчет в грязь собственную честь, чем допустит малейший промах, способный доказать, что ты сын Ролстры. Что касается Андраде, то она кровно связана с Пустыней и ненавидела Ролстру с пылом, который граничил с одержимостью. Я не думаю, что она будет лгать — для нее все это не имеет значения, но она умна, как целая банда торговцев шелком, и не скажет той правды, которая сможет доказать твои притязания.

— Тогда все кончено. Я должен быть похож на отца и Палилу, говорить то, что скажете вы с Лиеллом, а если буду вести себя паинькой, вы — так и быть — поместите меня в замок Крэг. — Он опять оскалился, как волк.

Ранее она намеревалась командовать им сама, но оказалось, что он обладает острым разумом и инстинктом самосохранения. Эти качества окажутся полезными, когда придется убеждать других, но она подозревала, что его благодарность за помощь будет продолжаться ровно столько, сколько займет дорога в замок Крэг.

— Я готов к обучению, дорогая сестричка, — сказал он и снова сел.

Она смотрела на него сквозь пламя свечи.

— Масуль, ты никогда не отращивал бороду?

— Нет.

— Отрасти. Для этого есть причины. Во-первых, многие люди с темными волосами имеют рыжеватые бороды и если у тебя дело обстоит именно так, то это нам только на руку. Во-вторых, до Риаллы ты будешь прятаться, а борода поможет тебе выглядеть старше.

— Ну, а третья причина? Она улыбнулась.

— Представь себе, что ты появляешься на Риалле бородатый, и все, за что можно зацепиться в твоей внешности, это глаза. Затем ночью мы сбриваем бороду, а так как они уже будут готовы видеть в твоем лице Ролстру, то найдут сходство даже большее, чем оно есть на самом деле.

Масуль на мгновение застыл, а затем громко рассмеялся.

— Клянусь Отцом Бурь! Великолепно, сестричка, великолепно!

— Я еще не решила, сестра ли я тебе, — напомнила она.

Слова ее возымели действие; сначала он растерялся, потом возмутился, а потом проникся решимостью расположить Киле к себе, чтобы она ему действительно поверила. Удовлетворенная, она встала. Теперь он будет лезть из кожи вон, чтобы подтвердить свою личность. И если Киле уступит лишь в самом конце, если победа достанется с трудом, она будет для него слаще меда. Это добавит ему уверенности в своей способности убеждать остальных… А может быть, ему и не надо большей уверенности, подумала Киле, опять заворачиваясь в плащ. Тем не менее она доказала этому мальчишке свое превосходство. Теперь он сам захочет сделать так, как она ему сказала.