Майкл Роэн - Облачные замки

Мне не без труда удалось выбраться на сравнительно свободную территорию, но голос из контролирующего устройства оставался все таким же спокойным, значит, мне это удалось не так уж и плохо. Наконец я вылетел за пределы воздушного пространства аэропорта и мог позволить себе расслабиться – включить автопилот и предоставить машине лететь свободно. И настолько высоко, насколько это позволяют ей ее ограниченные способности: этот пожилой подержанный вертолет марки «Белл» я купил с рук. Считалось, что он рассчитан на пять посадочных мест, но это было правдой лишь в том случае, если двое из ваших пассажиров были садовыми гномами. Еще одним недостатком машины являлось очевидное несоответствие девизу «С места в карьер». Предполагалось, что рано или поздно компания раскошелится и купит мне более совершенную модель, возможно даже системы «нотар» (без руля управления), с контролирующим устройством на переднем стекле и всеми необходимыми прибамбасами. Но эта мысль сейчас согревала меня не так, как прежде. Я начинал чувствовать себя обладателем грязных денег.

Мое настроение совсем не улучшилось и тогда, когда я прорвался сквозь облачную завесу. Вырвавшись из влажно-серой тоскливой массы и попав в царство сияющих в солнечных лучах облаков, я вспомнил о безграничной свободе, которую я испытывал, отправляясь в плавание по Спирали. Мало найдется житейских радостей, способных сравниться с потрясенным изумлением при виде радуг, вздымающихся над морями обыденности и убегающих вдаль, к заоблачным архипелагам и океанам тумана, залитого лунным светом. По этим океанам величайшие корабли спешат во все концы света, во все моря и эпохи, существовавшие и не существовавшие когда-либо на Земле. У этих внушающих суеверный страх океанов есть двойники на Земле и в воздухе – там, где горизонт и небеса сливаются воедино, где время и пространство превращаются в вечно двигающуюся туманную приграничную полосу, где перспективы сужаются, а параллельные линии встречаются, – некая масса исчезающих точек, через которую можно проникнуть в царства тени и архетипических мифов. Некоторые из них я обнаружил на Земле, в тени великих городов и мест религиозного поклонения, но в воздухе я их никогда не встречал. Я слышал, что здесь их меньше и в них труднее попасть, но мне всегда хотелось увидеть их. Теперь же мне казалось, что это нечто вроде того, что я вижу сейчас, вроде этого сверкающего пейзажа из моей мечты, где заснеженная горная вершина и возвышающаяся шапка облака сливаются в одно целое и тянутся вверх бесконечными хребтами. Но, может быть, именно так и вызывает меня к себе Ле Стриж.

Эта мысль поразила меня как громом. Я весь напрягся и повернул задний винт. Все еще не взошедшее солнце едва выглядывало из-за одного такого облачного хребта, и на фоне его теплого света и сияющей белизны две тени выделялись резким силуэтом. Башни-близнецы, высокие и стройные, такие, какими я их видел с горной тропы. У меня было не так уж много топлива; в такой машине его никогда не бывает особенно много. Но я ни секунды не колебался. Я резко накренил машину и, бешено крутясь, ринулся по направлению к ним, лавируя между высокими скалистыми участками, туманными валунами и призрачными высотами, а башни становились все выше, или мне это только казалось. Высокие и воздушные, эти готические строения заставляли думать, что камень, из которого они сделаны, так же легок, как и туманы, над которыми башни вздымались. Я буквально приклеился к ним взглядом, забыв о том, куда лечу. Грубое серое лицо скалы нависло надо мной, и я инстинктивно повернул в сторону, забыв, что она не крепче мечты, – а может, это и не так? Зубчатые края, узкое ущелье и бездействующий кратер – ведь я был альпинистом и не мог не заметить всех этих примет, когда они проносились мимо моего лобового стекла. И выглядели они такими же пугающе крепкими, как любой камень, который когда-либо царапал мне колени и в кровь разбивал пальцы. Я потянул на себя рычаг управления, выровнял винты и с силой развернулся, спикировав по бескрайнему простору сурового горного края. По голове под шлемом заструился пот. Неужели я допустил ошибку? Или это так раскрылись околоземные проходы на Спирали, где облака, подобно островам в лазурном океане, на которые ни разу не ступала нога человека, постепенно превращаются в горы с крепостью на вершине, а башни из облаков – в могучие каменные хребты, – так это или нет? Туманы водоворотами кружились передо мной, а вертолет все несся вдаль, и казалось, меня вот-вот сбросит вниз.

Затерявшись в сером тумане, не понимая, где верх, а где низ, я изо всех сил пытался подчинить себе машину, накреняя ее то туда, то сюда, пока наконец не заметил, что индикатор линии горизонта на дисплее встал ровно, а альтиметр перестал показывать разумную высоту. Я проверил радар, но он поблизости ничего, кроме меня и гор, не зарегистрировал. Тогда я попытался связаться с диспетчерской во Франкфурте. Ничего. Из Мюнхена тоже ничего. Только шумы. Я задумался на секунду, а затем дал свободу винтам и стал садиться – и мы ворвались в дневной свет, опустившись на широкий луг.

Заливной луг отливал сочной зеленью. Вокруг простирались полосатые, точно разлинованные, поля. Нужно сказать, что, как только я повел вертолет прочь от этих казавшихся слишком прочными гор, я сразу понял, куда текла эта река, – и все благодаря тем двум башням. Прямо посреди реки на большом гористом острове стоял город, который был географическим центром долины. Город был обнесен гигантскими крепостными стенами, подобные которым я видел разве что в Каркассоне. [38]Но этот город был больше и красивее. Неровными рядами поднимались красные черепичные крыши и виднелись стены из золотистого камня, поблескивавшие в мягком свете. А еще выше с острова поднимались стены, которые были темнее, и из глубины этих стен вздымались выше облаков башни – шпили здания, напоминавшего собор и представлявшего собой уходящее ввысь нагромождение готических стен, арочек и балконов, крыш, ощетинившихся черепицей, и башенок, казавшихся до невозможности хрупкими, пока я не осознал, какие они, должно быть, гигантские на самом деле. Все сооружение было похоже на не очень высокую одинокую гору, переливавшуюся темным янтарем в свете солнечных лучей, прорвавшихся вниз сквозь прореху в облаке. Я подлетел поближе, пытаясь найти хоть какой-то намек на то, где это все находится. По реке плавали лодки и баржи; и хотя пыльная желтая дорога расходилась лентами во все стороны, на ней не видно было ни единой машины. Я уже начал подумывать о том, чтобы спуститься и рассмотреть все поближе, но кружить над городом и привлекать к себе внимание мне не хотелось: это могло вызвать панику. Если мои рассуждения были верны, люди в этом местечке не очень-то привыкли к вертолетам.