Майк Резник - Аванпост

— Ее построили в стародавние времена, — пояснил мой собрат по несчастью. — Но наши тюремщики нашли ей применение.

Его лицо показалось мне знакомым, я пригляделся и вспомнил, где я его видел.

— Эй, ты же Спинолом Барнс, не так ли?

— Да, это я.

— Пару раз видел тебя в деле. До сих пор помню, как ты размазал по полу Мучителя Мейера.

— Один из моих лучших боев, — улыбнулся он.

— Несколько минут он держался с тобой на равных, — вспомнил я. — А потом ты просто озверел.

— Этот сукин сын позволил себе сказать пару слов о моей матери, вот я и вышел из себя.

— Оскорбил ее?

— Нет, — ответил Барнс. — Сказал, что она умная, симпатичная и прекрасно готовит. — Его перекосило. — Я ненавидел свою мать.

— Да, я сразу понял, что он сболтнул лишнее.

Он всмотрелся в меня.

— Кажется, я тоже тебя знаю. Уж не ты ли играл против Макферсона Железной Руки.

— Это было так давно, — ответил я.

— Я все помню, словно игра проходила вчера. Ты… черт, вот имя вылетело из головы.

— Распутин Раскольников Секретариат Ленин Военачальник Троцкий к твоим услугам. Можешь звать меня Большой Рыжий.

— Большой Рыжий! — повторил он. — Именно так. Не понимаю, как ты запомнил свое настоящее имя.

— Признаюсь тебе, я положил на это семь лет.

— Так вот, Большой Рыжий, мне бы хотелось сказать, что я рад нашей встрече, но, по правде говоря, я сожалею о том, что тебя взяли в плен.

— Я тоже. Но по крайней мере у нас есть возможность поговорить.

— Увы, долго нам говорить не придется.

— Как так?

Он печально покачал головой.

— К сожалению, одному из нас придется убить другого.

— Почему? Я на тебя не злюсь, да и ты, похоже, не сердит на меня.

— Я не об этом. Пришельцы развлекаются, выводя нас на арену и заставляя биться друг с другом.

— А если мы откажемся?

— Тогда они убьют нас обоих.

— И давно это продолжается? — спросил я.

— Две недели. Точнее, шестнадцать дней.

— С чего такая уверенность?

— Потому что здесь сидело семнадцать человек.

— И ты убивал по одному в день?

— А что мне оставалось? Если б не я, их убили бы пришельцы. Зато я жив и остается шанс, пусть и очень маленький, что придет день, когда я смогу им отомстить.

— А если один из участников прикинется мертвым?

— Они бросают тело в реку, которая течет через город. В ней полным-полно хищных рыб, которые сжирают плоть с костей. Если тебя бросят живым, через десять секунд ты все равно умрешь.

— Понятно.

— Я постараюсь, чтобы ты умер быстро и без боли, — пообещал он мне.

— Спасибо за заботу. Но я-то сам хотел обеспечить тебе быструю и безболезненную смерть.

— Мне? — Он рассмеялся. — Я же Спинолом Барнс.

— А я — Большой Рыжий. — И уже хотел расхохотаться, как и он, откинув голову, но подумал, что пользы от этого не будет, поэтому продолжал смотреть ему в глаза.

— Послушай, — прервал он паузу, — если мы затеем борьбу, я не смогу убить тебя сразу. Мне придется сломать тебе руку или ногу, может, и ребра, применив медвежий захват. Будет проще, если ты позволишь сразу свернуть тебе шею. Клянусь, я буду всегда чтить твою память.

— Не то чтобы я не хочу уважить тебя, Спинолом, — ответил я. — Но я — спортсмен. Меня учили выступать на арене в полную силу. Зрители заплатили за билеты и того заслуживают.

— У нас не будет зрителей, заплативших за билеты. Только безбожные пришельцы.

— Все равно, я не могу их разочаровать.

— Что ж, решение ты принял сам.

— А если ты почувствуешь, что слабеешь, — продолжил я, — дай мне знать, и я постараюсь, чтобы бой закончился для тебя безболезненно, насколько это будет возможно.

— Что ты знаешь о смертельных ударах? — пренебрежительно спросил он.

— Я учусь быстро. Особенно, если на карту поставлена моя жизнь.

— Ты когда-нибудь участвовал в боях без правил, профессиональных или в колледже?

— Нет, — ответил я. — Пару семестров занимался рестлингом, чтобы поддерживать форму в межсезонье.

— Да? — внезапно он улыбнулся. — Знаешь, может, нам удастся устроить для этих мерзавцев настоящее шоу?

— Ты это о чем?

— Если мы начнем бросать другу друга на ринге и применять захваты, которые так нравятся зрителям, может, они захотят продолжения, а какое может быть продолжение, если один из нас умрет?

— Черт, а ведь действительно стоит попробовать, — согласился я. — Все лучше, чем пытаться убить друг друга.

— Жаль, что мы прикованы к стене, — вздохнул Барнс, — а не то могли бы потренироваться.

— Но мы можем все обговорить, — заметил я. — Ты понимаешь, разработать сценарий, чтобы знать, кто кого и когда бросает.

— Почему нет?

И мы занялись сценарием, обговорили каждое движение, каждый бросок, каждый захват. Мы не хотели причинять друг другу вреда, поэтому придумали, что надо делать, чтобы пришельцам казалось, будто мы вырываем друг другу глаза или колотим соперника головой о металлическую стойку, тогда как на самом деле мы лишь имитировали поединок.

Мы решили, что сможем проделывать все это час или два, тогда как настоящая схватка закончилась бы гораздо раньше. И пришли к выводу, что пришельцам это зрелище очень понравится, а потому они настоят на втором поединке, то есть в этот день оба участника покинут арену живыми.

Что ж, они накормили нас обедом, добровольно такую еду есть не будешь, но все лучше, чем пустой желудок, а потом мы немного поспали. Наступило утром, с нас сняли цепи и по длинному пандусу вывели на огромную арену, где уже собрались зрители, тысяча с небольшим пришельцев.

Один из них вышел на середину ринга (я зову эту площадку рингом, хотя она находилась на уровне земли и никаких канатов не было и в помине), поднял руку, призывая толпу успокоиться.

— Оружия у вас нет, следовательно, нет и правил. Выживший отправится обратно в камеру. — Он попятился. — Пусть победит сильнейший!

Я бросился на Барнса и позволил ему перебросить меня через себя. Пришельцы никогда такого не видели и разразились одобрительными криками.

Я поднялся, сблизился с ним и кинул через бедро. Он пролетел через весь ринг и зрители взвыли от восторга.

Примерно час мы по очереди бросали друг друга. Если уставали, один из нас ухватывал второго за шею руками или за талию ногами. Мы кричали от боли, которой не чувствовали, а на самом деле получали передышку.

— И как долго мы будет бороться? — спросил я Барнса, когда он прижимал меня к себе медвежьим захватом.

— Понятия не имею, — ответил он. — Им давно пора развести нас по углам.

Но такого желания у них не возникало, так что поединок продолжался. К четвертому часу домашних заготовок у нас не осталось и мы начали импровизировать. Я швырнул его оземь, и он забился в агонии. Я даже опустился рядом с ним на колени, испугавшись, а не сломал ли ему чего.