Наталья Рыбкина - И прольется свет

Очнулся Ивор лежа возле лавки, пощупал юбку — не задрана ли — руки натолкнулись на грубые кожаные брюки.

— Я — снова я, — ликующий крик оглушил. К Ивору снова вернулся его родной, такой любимый голос.

Возле стола лежала жена. Он вгляделся в ее измученное лицо. Затем встал, поднял неподвижное тело, уложил избитую женщину на лавку.

— Эй, ведьма, — Ивор с удовольствием вслушался в звуки своего сильного голоса. — Появись хоть на миг. Я теперь не тот, что раньше, мучить не буду, просто шею сверну.

С его губ сорвалось грязное ругательство, но Корделия его не слышала. Она была уже далеко. Странная сила, появившаяся под влиянием ярости казалась ей сном. Она отгоняла воспоминания о жалкой хижине, о матери, потому что любые воспоминания тянут назад в прошлое. Корделия шла навстречу новой жизни.

На земле возле дома сидел мальчик Юрга пяти лет от роду, его прямые золотистые волосы мягко ложились на хрупкие плечики, карие глаза в обрамлении пушистых ресниц, губки бантиком делали похожим малыша на маленькую девочку. На нем была серая холщевая рубашка до колен, босые ноги стали серыми от сухой земли. Он был напуган, сегодня утром нашли растерзанного кузнеца с женой, по деревне прошел слух о демоне-коте. Дед горько прошептал, что Солнцеликие Боги прогневались на деревню, Юрга ничего не понял, но ему стало страшно. Дед еще с утра уехал в соседнюю деревню и до сих пор не вернулся, хотя уже вечер, скоро солнце зайдет. Он наказал Юрге, чтобы тот спрятался дома перед заходом солнца, закрыл двери и окна, и залез под печь. Сейчас мальчик увлеченно стучал камешком по дощечке, представляя, что это демон, воображал себя сильным и храбрым воином, спасающим деревню.

Со стороны леса донеслось вкрадчивое мурлыкание, мальчик испуганно посмотрел, из-за дерева вышло невиданное животное. Мягкие лапки неслышно ступают по земле, пушистая серая шерстка, хвост маятником ходит из стороны в сторону. На хитрой мордочке смешно торчат белые усы, маленькие ушки на макушке настороженно ловят каждый звук. Малыш неуверенно шагнул к животному и замер, вспомнив предупреждение деда. Но деда не было, а животное выглядело таким милым и добрым, что Юрга невольно подошел к нему, погладил.

— Ты же не демон-кот, правда?

Кот замурлыкал, потерся тельцем о ноги малыша.

— Конечно ты не демон, — продолжал рассуждать Юрга, морща лобик. — Демон большой и злой, а ты маленький и красивый. И ты говоришь мур-р, а не мяу. Ты ведь меня не обидишь? Я назову тебя Пушистиком и спрячу тебя под печкой. Но ты не бойся, я тебя не брошу, я тоже буду там прятаться. Дидо еще не возвратился, мне надо в дом, а то демон придет и съест меня.

Разговаривая, малыш закрыл ставни и вошел в дом, кот следовал за ним как привязанный. Юрга запер дверь на засов и, сев на лавку, взял Пушистика на руки. С новым другом ему было не так страшно, как раньше. К тому же тот был такой приятный, мягкий и пушистый, что малыш даже забыл об опасности. Между тем солнце спрятало свой последний лучик и с Пушистиком стало происходить что-то неладное. Он вырвался из рук мальчика, спрыгнул на пол, выгнул спину и угрожающе зашипел. Затем новый друг почему-то завертелся юлой, стал быстро расти, увеличиваясь в размерах. Ребенок от неожиданности упал с лавки, заплакал от боли, поднялся. Но слезы разом прекратились, когда он увидел в кого превратился новый друг. Перед ним стоял страшный косматый демон.

— Ты не Пушистик, — прошептал бедный малыш. Ноги не удержали его, он опустился на пол.

Демон в ответ просто кивнул, он горой возвышался над ребенком. Мальчик издал жалобный крик, когда монстр острым когтем полоснул его по тонкой шейке.

Старик спешил, погоняя лошадей, вернуться домой. Уж больно опасное время настало, чтобы оставлять мальца одного. Кроме внука у старика никого больше не осталось, и он дорожил им больше своей жизни. Дорога петляла по лесу, повозка подпрыгивала на колдобинах и выбоинах. Вот и деревня наконец-то, вроде все тихо, старик вздохнул и утер пот на лице рукавом рубахи. Раздался крик, такой тихий и тонкий, что глуховатый дед принял его за всхлип.

— Внук, кровиночка моя…

Старик схватился за сердце, как-то сразу поняв, что это предсмертный крик, упал в повозку. Испуганная лошадь понесла к дому, но буквально за несколько метров до дома почувствовала запах демона и с громким ржанием повернула в лес. Старик с трудом приподнялся и, вывалившись из повозки, пополз к дому. Глаза слезились, в голове стоял туман, он не видел, что уже сбился с пути к и ползет в другую сторону. Там находилась ловушка для демона, яма, вырытая сегодня односельчанами и прикрытая ветками ели и березы. Руки нащупали колючие ветви, а затем провалились в пустоту, увлекая за собой тело. Старик кувырком скатился вниз, уже не чувствуя боли, он потерял сознание. Боги не дали ему увидеть и услышать жестокой бойни, которой подверг жителей деревни демон-кот.

Убив мальчишку, демон напрягся, рядом ржала испуганная лошадь. Он не боялся быть обнаруженным, просто не хотел, чтобы добыча разбежалась раньше времени. Вокруг было тихо, демон задумчиво посмотрел на ребенка, ему хотелось вырвать маленькое сердце и насладиться его вкусом. Подавив животные инстинкты монстр решил сначала убить всех бывших односельчан, а потом съесть столько сердец сколько сможет.

Открыв засов, он вышел, оглянулся, его морду исказил довольный оскал. Еще когда был Иганом любил подслушивать, подсматривать, следить за всеми и теперь, спустя пять лет, помнил привычки каждого, мог просчитать поведение любого человека в деревне.

Забравшись на крышу ближайшего дома он нырнул в трубу, ворвался в дом пастуха. Соседи услышали истошные крики, но никто не вышел помочь. Они тряслись, закрывшись на засов, надеясь, что смерть сегодня выберет соседа, обойдет их дом стороной. Люди падали на колени перед образами Солнцеликих Богов и неистово молились, чтобы беда прошла стороной. Демон слышал эти молитвы и смеялся, убивая, казавшихся ему такими жалкими и слабыми, бывших односельчан. Уничтожив людей в последнем доме, он принюхался, пытаясь ощутить запах жизни, пахло только кровью и смертью. Демон радостно осклабился и издал дикий крик звериной радости.

Деревья — хранители покоя в вечном лесу, огорченно опустили ветви. Благословенный Богами лес теперь осквернен, его убийства расплавили тонкую грань добра, защищающую лес, а значит, он открыт для зла. Их листья пожелтели и опали, с оголенных ветвей закапали древесные слезы.

Демон, уходя из деревни, облизывал окровавленные клыки, он съел сердца всех жителей деревни, не пропустил ни одного мужчины, женщины, особенно пришлись по вкусу детские сердца. Тело буквально пело от наслаждения, но осторожная демоническая сущность нашептывала: