Андрей Раевский - Конец игры

— Тебя послушать, так лучше всего быть шутом, — усмехнулся регент.

— Конечно! Не веришь — сам попробуй!

— Ну, уж тебе-то я верю. Кажется…

Некоторое время правитель страны и его шут ели молча, обмениваясь полускрытыми ухмылками.

— А всё-таки надо признать, что телятину с грибами этот малый приготовил неплохо, — проговорил, наконец, Элгартис, отодвигая в сторону расписной горшочек с дымящимся кушаньем.

— Неплохо, неплохо, — согласился шут, поднимая двумя пальцами ломтик печёного в пряностях баклажана, — только вот сразу видно, что когда он это готовил — думал совсем о других вещах.

— О каких же? Может, ты и это знаешь?

— Не знаю уж о каких, но уж точно не о съедобных, — с уверенностью ответствовал Маленький Оратор, отправляя баклажан в рот. — Важно ведь не только ЧТО готовить и КАК готовить. Важно ещё и то, КТО готовит. И что при этом думает. Всё это передаётся сюда, — шут обвёл ручкой стол. — Вот ведь ты, мудрейший из величайших, то есть я хотел сказать, величайший из мудрейших, не можешь не знать, что, бывает, в кушанье всё на месте, всё приготовлено как надо, а вроде как чего-то не хватает. И есть это особо не хочется!

— Верно, есть такое… Ну что ж, тогда давай у него самого и спросим. — Элгартис щёлкнул пальцами и коротко распорядился подбежавшему слуге привести нового повара.

— Анмист вошёл в кабинет не в поварском костюме, что ему выдали во дворце, а в своей обычной одежде. Это, конечно же, не ускользнуло от внимания регента и его проницательного шута. По сути, это уже было началом разговора.

— Сядь рядом, — распорядился регент.

— Но, светлейший, при моём положении это было бы дерзостью.

— Не большей, чем спорить со мной. Этого я не люблю. — Элгартис указал рукой перед собой на место за столом. — Я освобождаю тебя от цепей смирения и почитания чинов. Они ведь не слишком для тебя привычны.

— Если светлейшему угодно говорить со мной, как с равным, то я осмелюсь спросить, понравилась ли ему моя сегодняшняя работа? — спросил Анмист, садясь на указанное место.

— Да! — коротко ответил за Элгартиса шут.

— Готовить ты, несомненно, умеешь. Но сдаётся мне, — продолжил регент, — что ты такой же повар, как я водовоз.

— А я — жрец Пещеры Света, добавил Маленький Оратор.

— Одним, словом, твоя поварская работа — лишь прикрытие для достижения своих целей. Верно? — зеленовато-ореховые глаза Элгартиса смотрели на Анмиста в упор.

— Ты прав, светлейший. Я не смею тебе лгать.

— Ну так говори.

— Мы слушаем, — подхватил шут.

— Страна в опасности, светлейший. Это мало кто пока понимает… — заговорил Анмист, немного опустив голову. — Идёт брожение умов, и грядут большие перемены… этот Пророк Света…

— Ты говоришь об этом Айерене из Тандекара, прозванном Фервурдом? — вступил Маленький Оратор. — Его сегодня взяли под стражу и посадили в городскую тюрьму за святотатство, возмущение народа и оскорбление древнего Закона. Завтра будет дознание.

— Ты приказал его арестовать? — изумлённо спросил Анмист правителя.

— Это господин Бринслорф постарался. Всё ему неймётся… Но этот самый пророк сам нарвался. За такие дела любого арестуют. Тут даже я мало что могу сделать. Бринслорфу твой пророк не нужен. Это наши дела… Он хочет всполошить народ и вызвать меня на определённые действия. Но это — не твоя забота.

— Светлейший! Сейчас очень многое зависит от судьбы этого Айерена. Может быть, судьба всей страны.

— Тебе-то что до него? Да и до судеб страны? — ухмыльнулся регент. — У тебя ведь своё на уме, не так ли? Или, может быть, ты сам уверовал в его учение?

— Я знаю одно, светлейший. То, что проповедует этой Айерен, — не простые байки для неискушённых умов. За ним стоит сила. Сила будущего. И тот, кто пойдёт наперекор этой силе, будет сметён и проклят потомками. Неужели тебе безразличен суд потомков?

На лицо регента упала тень угрюмости. Ухмылка осталась на его губах, но взгляд исподлобья стал тяжелей и напористей.

— Не будь ты в прошлом учёным монахом, я бы назвал твои слова безответственным вздором, — промолвил он, наконец, — но, возможно, в них есть свой резон. Возможно…

— Казнь этого человека покрыла бы тебя позором. И хоть истинным виновником его смерти был бы Бринслорф, осуждение и злословие падёт на твою голову, ибо ты правитель государства.

— Выходит, ты печёшься о моей репутации в глазах потомков? Как трогательно!

— Э-э, братец, темнишь! Что-то тебя связывает с этим самым Айереном! — шутливо грозя пальчиком, протянул Маленький Оратор.

— Да, наши судьбы связаны одной нитью. Но куда ведёт эта нить, никто не знает.

— Хм… И чего же ты хочешь? — спросил регент.

— Светлейший! Позволь мне поговорить с Айереном. Это ведь не только моё дело. Если он — не истинный пророк, то ты должен об этом знать.

— Ты уверен, что сможешь это определить? — последовал вопрос регента.

— Да, уверен.

— Что ж, — проговорил Элгартис, немного подумав, — тюрьма — это конечно, не место для учёных бесед, и охрана там вся из людей Бринслорфа. Но я устрою тебе встречу с ним. Сегодня ночью. А потом ты подробно передашь мне ваш разговор. Ну, а дальше — посмотрим… Всё. Можешь идти.

Анмист встал из-за стола и, с поклоном, вышел.

— О чём же ты так мучительно задумался, глупейший из мудрейших? Не иначе как о телятине с грибами!

— Тебе бы всё зубоскалить… Не ходи за мной, — буркнул Элгартис, поднимаясь с места. — Как думаешь, можно доверять этому малому? — спросил он шута, обернувшись у самой двери.

— Пока можно! — ответил тот, не отрываясь от еды и деловито забираясь с ногами на стол.

— Ну-ну…

Распустив знаками слуг и охранников, регент направился в галерею гробниц. Это было едва ли не самым тихим и уединённым местом во всём дворце. Сюда Элгартис приходил, когда поток нескончаемых государственных дел становился невыносимым и не было сил больше видеть физиономии придворных чиновников, секретарей, жрецов, писцов и всех прочих бесчисленных обитателей дворца. Кроме того, иногда гробницы императоров давали ответы на мучившие его вопросы. Иногда, но не всегда…

Сегодня в галерее гробниц было как-то особенно светло. Поэт назвал бы игру бликов на разноцветных камнях праздником осеннего солнца. И воздух был в этот день как-то особенно чист и прозрачен. Но Элгартис не был поэтом. И мысли его были заняты другим.

"А что, если он прав и сейчас происходят важнейшие события за все годы моего правления?" — размышлял регент, разглядывая высящееся над его головой помпезное надгробие. "Сделают ли мне такое? — кольнул ехидный вопрос. — Приравняют ли меня к императорам, или запишут во временщики? Во временные гости на корабле власти?"

Элгартис перешёл к другой гробнице. Гулкие шаги звучали завораживающе. Казалось, что в какие-то особо важные моменты древние императоры, чей прах хранился в глубинах каменных тел гробниц, принимали его, Элгартиса, за своего и говорили с ним, как с равным. Но сегодня они, похоже, решили молчать. В задумчивости правитель Алвиурии переходил от одной гробницы к другой. Да, здесь отступала суета и мелкие мысли. Но и та волна, что исходила от последней обители древних императоров, была тяжела. Чересчур тяжела…