Николай Толстой - Пришествие Короля

Они быстро шли по пустынным улицам, освещаемым только мерцающей луной да случайными вспышками факелов на стенах. Ллован рассказал князю, что принц Эльфин подъехал к воротам только с тремя спутниками, а остальной его госгордд залег в ожидании в роще неподалеку.

— Он опасается, как бы враги не заметили его прибытия и не попытались напасть, когда он будет входить в крепость, — объяснил он князю.

Айнион согласно кивнул, и через мгновение они остановились под двумя боковыми башнями западных ворот.

Узнав князя в свете фонаря кордегардии, начальник стражи молча вынул задвижки небольшой двери, устроенной в огромных воротах. Вместе с начальником стражи и двумя-тремя копейщиками Айнион вышел на дорогу, что тянулась к Каэр Вадон и Каэр Кери. В полумраке он увидел перед собой высокого молодого человека в плаще с капюшоном. За ним стояли еще трое, а чуть дальше князь Айнион заметил темные очертания повозки — ее колеса и копыта запряженных в нее быков были обернуты мешковиной.

— Ты — князь Айнион маб Рин, владыка Каэр Виддай? — тихо спросил новоприбывший.

— Я, — ответил Айнион, — а ты, должно быть, принц Эльфин маб Гвиддно из Кантрер Гвэлод, что на Севере?

Вместо ответа тот поднял руку, и на князя набросились сзади. Хватка была стальной. Он увидел, как отлетел в сторону холст с повозки и на дорогу молча попрыгали вооруженные люди.

— Animith seax! В ножи! — раздался в ночи хриплый крик, и во мраке яростным пламенем сверкнули два десятка клинков. На голову Айниону набросили тяжелый плащ, и он уже больше ничего не мог ни слышать, ни видеть. Он понял, что и он сам, и все князья Придайна пали жертвой предательского тумана, такого же, ч го окутал Придери и Манавиддана в былые времена, когда они сидели на кургане Арберт.

Воистину, велико было предательство, и велико было ликование короля Кинрика, когда на следующий вечер сидел он на троне князя Айниона в большом пиршественном зале города. Громко радовались его люди, гевиссы [124](или ивисы, как эти чужаки, вэальхи, именовали их), и неистово веселились вожди ангель-кинн и их союзников из-за моря. В тот день улицы Каэр Виддай текли кровью, и сокровища города остались захватчикам на разграбление.

Как рассказывает Хеорренда, даровитый скоп [125]гевиссов, высоко на престоле своем, гив-столе — «престоле дарений», источнике даров, восседал Кинрик, сын Кердика Завоевателя, назвавшийся владыкой захваченного города. Давным-давно, в дни своей юности, вместе с отцом своим Кердиком прибыл он на пяти кораблях на берег Бриттене и высадился в месте, которое люди называют Кердикес Ора. Там они бились с бриттами и обратили их в бегство. Потом убили они их владыку Натана вместе с пятью тысячами его людей. После этого захватили они остров Уайт, который Кердик отдал своим племянникам Стуфу и Витгару.

Но затем удача их покинула — король бриттов Артур выступил против объединенного войска королей ангель-кинн и при горе Бадон перебил многих, а на оставшихся в живых наложил дань. А когда Кердик вновь вышел на бой с Артуром, король бриттов убил его чародейством, и король Кердик был похоронен в Кердикес Беорг — Кердиковой Скале. После него королем стал Кинрик, и после смерти Артура он еще раз пошел войной на бриттов. Хитростью и коварством захватил он крепость, которую с тех пор стали называть Сеаробург, «Обманная крепость». И теперь, четыре года спустя (на двадцать втором году его правления), Кинрик захватил второй крупнейший оплот Артура уловкой столь же коварной и хитроумной, как и та! Воистину, удача, что покинула его отца Кердика, вернулась к Кинрику.

В этом не было ничего удивительного — разве не был Кинрик истинным Сыном Водена, бешеного вождя битвы, искусного в обмане стража павших? Вот каков род Кинрика: Кинрик Кердикинг, Кердик Элесинг, Элеса Эслинг, Эсла Гевисинг, Гевис Вигинг (от него люди Вест Сэкса зовутся гевиссами), Виг Фреавининг, Фреавине Фритугаринг, Фритугар Брондинг, Бронд Бельдегинг и Бельдег, сын Водена. Кинрику, пусть и старому годами, но яростному в схватке, его предок Воден даровал удачу в войне и славу в битве, такую, что его отряд юных воинов разросся в могучее войско. На пиру он раздавал кольца и добро без меры, удача его была велика, и слово его было законом далеко и широко.

После резни в Натанслеага отец Кинрика Кердик захватил огромный бриттский город, называемый Винтанкеастер [126]. Великой была резня на улицах города, и богат был погребальный костер павших. Верю я тому, что недели спустя пировали вороны в стенах города, а волки лакали кровь, рекой текущую по улицам. Так пел Хеорренда, скоп, искусный в песнопеньях, милый князю своему.

Но Кердик не жил в городе, построенном сотни поколений назад могучими великанами, чудесно сложившими эти стены с помощью тайных сил. Светлы были его стены, высоки башни, многочисленны мыльни, дворцы и пиршественные залы. Красивы были его мощенные камнем дворы, где в гордыне своей пировали древние короли, раскрасневшись от вина, сияя своим боевым убранством, глядя на дорогие каменья и драгоценное оружие, которого без числа было в этом светлом замке, сиявшем, словно дорогой камень, в этом обширном королевстве [127].

Теперь черепица осыпалась с крыш, угрюмый мороз злобно потрудился над известью, по широким стенам расползлись лишайники и плющ обвил ворота. Город превращался в руины, а те, кто бродил по его улицам, уже давно лежали в земле. Только ветер одиноко стонал во дворах да лисы с барсуками гнездились во дворцах. Вирд [128], что правит судьбами людскими, предназначила этому королевству гибель, а его стенам — разрушение. Нет ничего в жизни благороднее, чем биться с тем, кто сильнее тебя, но даже сам Тунор во дворце инеистых великанов встретил то, против чего человеку сражаться бесполезно, — Время. Один за другим ушли величайшие короли — и Эорманрик, и Теодрик, и Этла [129]. Так и этот мир день за днем кренится и гибнет.

Не стал ни король Кердик, ни сын его Кинрик жить в этом городе после того, как он пал. Они оставили его эльфам и душам убитых, что смотрят из пустых окон, жадно таясь в тенях на пороге. Несчастливым было это место в час полуденного покоя, когда солнце заливает небо ярким своим светом, но еще страшнее было оно в темный полуночный час, когда окутанные туманом образы бродят по улицам черными пятнами в тени облаков.

Потому призвал Кердик искусных людей из близких и дальних мест, чтобы построили они ему величественный пиршественный зал, хеал-рекед, вне стен Винтанкеастера. Вскоре поднялся высокий зал с широкими выступами, где слышалось звонкое пенье скопа и мелодичный звон его арфы. И там Кердик по своему обещанию стал раздавать на пирах кольца и богатства гезитам и танам [130], что стремились издалека со всего света со своими воинственными дружинами к его прославленному двору. Изо всех строений под небесами этот дворец могучего правителя был самым прославленным. Надо многими землями полыхал свет его.