Гарри Тертлдав - Император для легиона

– Что же теперь делать? – спросил Марк, обеспокоенный задачей, поставленной Императором перед адмиралом.

Дав выплеснуться отчаянию, Леймокер стал вглядываться в море, – но не в маленькие волны, бьющие о берег, а в бесконечную даль на горизонте. Выйдя из задумчивости, он медленно повернулся к трибуну.

– Во имя света Фоса, я и вправду не знаю, с чего начать. Прежде всего мне нужно осмотреться и понять, что к чему, сообразить, какие произошли перемены с тех пор, как меня сняли с корабля. Все здесь идет другим курсом и выглядит очень странно.

По правилам видессианской шашечной игры захваченные шашки могли быть использованы против их первоначального владельца и в течение одной партии по нескольку раз переходили от игрока к игроку. Видессианские шашки очень напоминали игру, в которую они сейчас играли.

Увидев тревогу на лице трибуна, Леймокер хлопнул его по плечу.

– Никогда не теряй надежды, – серьезно произнес он. – Независимо от того, насколько сильным кажется ураган, когда-нибудь он стихает. Скотос оставляет людям отчаяние, и это одна из его самых коварных ловушек.

В римской казарме затихли последние чистые звуки лютни. Шквал аплодисментов заглушил крики «Браво!». Сенпат Свиодо отложил в сторону свой инструмент, на его красивом худощавом лице появилась улыбка. Он поднял стакан с вином и отсалютовал им своей аудитории.

– Это было просто великолепно, – сказала Хелвис. – Мы словно наяву увидели горы Васпуракана. Фос дал тебе великий талант. Если бы ты не был солдатом, твоя музыка сделала бы тебя богачом.

– Еще мальчишкой я хотел сбежать из дома с бродячими музыкантами, которые играли на одном из праздников в усадьбе моего отца, – смущенно признался Сенпат.

– Почему же ты этого не сделал?

– Отец узнал и выпорол меня ремнем. Он имел на это право, пусть Фос успокоит его душу. Я был нужен семье – даже тогда отряды каздов рыскали вокруг нас, как сборщики податей вокруг человека, откопавшего сокровище. И кроме того, если бы я удрал – смотри, чего бы я лишился!

Он обернулся и обнял стоявшую позади него Неврат. Яркие ленты, свисавшие с его треугольной васпураканской шапки, щекотали ее шею; она откинула их в сторону и крепко прижалась к мужу.

Марк отпил вина. Он почти забыл о том, какой чудесной парой были эти горцы. Ему нравилась не только музыка Сенпата, но и его жизнерадостность. Они, и всем это было видно, так любили друг друга, что каждая семейная пара, оказавшись рядом, становилась счастливее от одного только их присутствия.

– А где же твой друг с усами, похожими на расплавленную медь? – спросила Неврат трибуна. – У него неплохой голос. Я надеялась услышать, как он споет с Сенпатом сегодня вечером, хотя, к сожалению, вместе они могут петь только видессианские песни.

– Маленькая птичка с желтеньким крылом, – начал Гай Филипп, хитро подмигнув Неврат.

Она притворно нахмурилась и бросила в него грецким орехом. Как всегда бдительный, он поймал его на лету и расколол рукояткой своего кинжала. Но эта заминка не заставила Неврат забыть свой вопрос. Она подняла бровь и посмотрела на Скауруса, ожидая ответа.

– У него были неотложные дела, не знаю, какие именно, – сказал он виновато и подумал, что догадаться о том, где сейчас кельт, вовсе не трудно.

Другая бровь Неврат также приподнялась, когда она заметила его колебание. В отличие от большинства видессианских женщин она не выщипывала брови, чтобы сделать их тоньше, но это совсем не портило ее суровой красоты. Однако Марка невозможно было смутить подобными взглядами. Он хотел, чтобы никто не знал о секрете Виридовикса, и не собирался кого-либо посвящать в эту тайну.

Неврат повернулась к Хелвис.

– Ты стала большой дамой, дорогая. Тебе не стоит так увлекаться едой. – Если бы эти слова были сказаны другим тоном, они могли бы задеть Хелвис, но жена Сенпата искренне беспокоилась о ней.

– Двоим нужно больше еды, чем одному, – устало улыбнулась Хелвис. – Кроме того, я наверняка потеряю половину съеденного завтра утром.

Сначала Неврат не поняла, о чем она говорит, но через минуту обняла Хелвис.

– Поздравляю, – сказал Сенпат, пожимая руку трибуна. – Неужели одна мысль о том, что вы двинетесь на запад, так возбуждает тебя? Это будет уже второй, а?

– Пока второй, – сказала Хелвис и переглянулась с трибуном.

Когда смех утих, Сенпат сделался серьезен.

– Вы, римляне, действительно собираетесь на запад, не так ли?

– Я пока не слышал ни «да», ни «нет», – осторожно проговорил Скаурус. – Во всяком случае, никто никуда не пойдет, пока Бурафос стоит в Бычьем Броде. Но почему тебя это интересует? Ты ведь уже несколько месяцев как не входишь в наш отряд?

Прежде чем ответить, Сенпат обменялся несколькими фразами на своем гортанном языке с Гагиком Багратони. Накхарар ответил рычанием. Остальные васпуракане закивали; один из них с силой ударил кулаком по колену.

– Я снова буду с твоим отрядом, если ты не возражаешь, – обратился молодой дворянин к Скаурусу. – На западе вам придется воевать не только с мятежниками. Казды тоже будут там, а мне надо заплатить им небольшой долг.

Его веселые глаза омрачились.

– И мне, – добавила Неврат.

Марк видел, как она сражалась у Марагхи и во время боя с намдалени Дракса, и знал, что она имела в виду именно то, что говорила.

– Вы оба знаете, что я отвечу «да» независимо от того, двинемся мы на запад или нет. Как я могу отказать таким опытным воинам и отличным разведчикам, которые к тому же мои друзья?

Сенпат Свиодо поблагодарил трибуна с необычной для него серьезностью. Все еще погруженный в свои мысли, Багратони заметил:

– У нас тоже небольшой счет к Земаркосу.

Васпуракане снова кивнули; у них имелось значительно больше причин ненавидеть фанатика-жреца, чем кочевников. И в случае, если легионеры пойдут на запад, им может представиться возможность отомстить. На пути к Марагхе Туризин посмеялся над Земаркосом, и сейчас фанатик-жрец признал Ономагулоса своим Автократором. Его последователи пополнили не столь многочисленные прежде отряды провинциального магната.

На секунду казарма притихла.

Римляне были преданы государству, за которое сражались, но это была лояльность наемников, лишенная внутреннего содержания точно так же, как скорлупа пустого ореха Они не имели за спиной десятилетий войн и погромов, закаливших васпуракан, как огонь закаляет сталь. Люди, называвшие себя «принцами», редко показывали посторонним свою жесткость и суровость, но прорвавшись, чувства эти способны были оледенить кровь их менее готовых к испытаниям товарищей.

– Земаркос пришел из темноты! – закричал Сенпат Свиодо, чувствуя охватившее всех волнение. – Он орудие Скотоса! – Потом горец повернулся к Гаю Филиппу и совсем другим голосом спросил: – Так что вы, римляне, знаете про эту маленькую птичку?