Барбара Хэмбли - Мать Зимы

Она развернулась и с изящной невозмутимостью газели стала подниматься по ступеням Убежища. Руди догнал ее и негромко промолвил:

— Лучше бы ты этого не говорила, детка. Сам я боюсь о таком даже помыслить.

— Оставьте нас.

Джил этот глубокий, надтреснутый голос показался незнакомым, но она увидела, как замялся охранник, опускавший вниз лестницу, и поняла, кто это может быть. Чуть погодя Йори-Эзрикос спустилась по ступеням, поддерживая шелковое желто-зеленое платье, чтобы юбки не путались под ногами. К огромному изумлению Джил, принцессу сопровождал маг Бектис, неприязненно озиравшийся по сторонам и скривившийся от запаха пролитого спиртного.

— Встаньте в конце коридора, — велела девушка через плечо, обращаясь к своим охранникам, а затем вопросительно взглянула на Бектиса.

Старик прислушался, затем кивнул. Конечно, в этом помещении он был практически лишен магических способностей, но чувства его, как у всякого колдуна, были обострены, и он вполне мог расслышать даже тишайшие шаги на большом расстоянии.

При появлении молодой женщины Джил поднялась на ноги и склонила голову в неловком поклоне. Ингольд, лежавший на каменной скамье, также пытался приподняться. Йори-Эзрикос жестом наманикюренной руки с золотыми ногтями велела ему остаться на месте.

— Как он?

Джил прикусила язык, чтобы не вырвался гневный ядовитый ответ: «Черт возьми, как может чувствовать себя раненый старик, приговоренный к смерти?» — и ответила спокойным тоном:

— Лучше. Он пострадал после сражения с ледяными магами. Это лишило его последних сил. Но он поправится, если сможет отдохнуть.

— А еще лучше, если смогу поесть, — добавил Ингольд. Цепи на его руках слабо звякнули, когда он попытался шевельнуть рукой.

Несколько мгновений девушка созерцала его холодными глазами поверх вуали, а затем повернулась к Джил.

— Он твой любовник? — спросила она. Говорила она очень медленно, тщательно произнося все звуки, словно это стоило ей больших усилий.

Джил кивнула.

— Откуда тебе известно о жрецах подо льдом?

Ингольд распахнул глаза.

— Я и не знал, что на юге о них существуют легенды. Я бы предложил вам присесть, ваше величество, вот только эта лавка не слишком чистая и, к тому же, было бы высокомерием с моей стороны полагать, что вы и без того не вправе присесть, где пожелаете. Не предложишь ли нашей гостье воды, Джил?

Взгляд серых глаз ничуть не изменился. Она приняла флягу с водой из рук Джил, обмакнула в нее пальцы и поднесла их к губам.

— Это не совсем легенда, — промолвила она после долгих раздумий. — Моя няня была родом из горной деревушки, где верят в очень странных святых. Во всех ее историях вместо одного дьявола — сразу три, и они живут во льдах. Свое зло они творят, заставляя людей делать скверные вещи с помощью песен, которые поют в их сознании. Один из них играет на флейте. Эти сказки, кроме горцев, больше никто не рассказывает.

Молочно-белые брови сошлись на переносице, и впервые за все время серые глаза слегка потеплели.

— Наверное, вот почему мне приснился такой сон, — продолжила она. — Это вновь вспомнились нянины сказки, когда я вдруг замерзла и испугалась. — Оглядевшись по сторонам, она присела на нижнюю ступеньку лестницы. Бектис остался стоять рядом в почтительной позе. Джил, как и подобает в присутствии правительницы, также не стала садиться. Глиняные сосуды в камере заменили на деревянные плошки и кожаные фляги, но Джил все равно осматривала темницу в поисках того, что можно использовать как оружие.

— И что же вам приснилось? — мягко спросил ее Ингольд. — И почему вам было страшно и холодно?

Йори-Эзрикос, не поднимая глаз и сложив руки на коленях, проговорила:

— Четыре года назад умер мой отец. Он пережил нашествие дарков, заставив рабов каждую ночь складывать костры вокруг летнего дворца. Дарки, в основном, нападали на город, где людей было больше. Но потом пришла чума, отец умер, и братья тоже. Я была обручена со Стиартом на-Сталигосом, моим кузеном, но он погиб на севере. Ваир на-Чандрос, полководец, возглавлявший войско, двинувшееся на помощь королевству Дарвет, вернулся и заставил меня выйти за него замуж, чтобы стать императором, как отец... Я знаю, что так не всегда бывает между мужчинами и женщинами. — Подняв глаза, она взглянула, сперва на Ингольда, затем на Джил, и во взгляде ее было нечто более пугающее, чем слезы и даже гнев. — Мои служанки говорят, что не все мужчины таковы, как Ваир, иначе, полагаю, женщины разбивали бы головы своим сыновьям, едва лишь они покинут материнское чрево, как поступила я со своим первенцем. Он добр к тебе? — Голос ее не изменился ни на йоту. С тем же успехом она могла бы говорить о домашнем хозяйстве. — Я имею в виду, как мужчина? Джил коснулась руки Ингольда.

— Да, — сказала она. — Он добр ко мне. Он научил меня владеть мечом, чтобы я могла защитить свою честь.

Впервые за все время в серых глазах вспыхнул интерес.

— Правда? — Она опять взглянула на Ингольда, и в этот миг Джил ощутила в ней юную жизненную силу, намеренно придавленную под маской ледяного жестокого холода. — Я не думала... — и осеклась.

Эта женщина с юных лет приучилась взвешивать каждое слово, а потому она просто сказала:

— Это хорошо. — Словно захлопнулось забрало стального шлема...

Пару мгновений спустя она продолжила:

— Вскоре после того, как я пришла в себя после свадьбы и опять встала на ноги, я сбежала. Я похитила лошадь и ускакала из города через ворота Хатиобара. Сама не знаю, куда я направлялась. Мне было всего двенадцать лет. В ту пору все мои родичи желали этого брака, хотя, позднее, передумали. Ваир погнался за мной со своими людьми, а я была так напугана, что поскакала к холмам, отпустила лошадь и спряталась среди гробниц. Была ночь, и впервые за весь год пришли такие холода, что убили на корню тростник и папирус. Мне приснились трое ледяных жрецов.

— А откуда вы узнали, — спросил ее Ингольд хрипловатым глухим голосом, — что это были жрецы? Ведь ваша няня именовала их. дьяволами?

— Не знаю, — тихонько отозвалась девушка. — А, впрочем, знаю. — Она прикрыла глаза, погрузившись в воспоминания. — Они молились... Они поклонялись... Ей. Они были магами, но их магия была песней служения, песней силы для Той, что обитает в колодце.

— Да. — Само это слово было подобно дыханию белого дыма, поднимающегося с поверхности густых вод, — темным контуром под самой поверхностью существа, замершего в ожидании.

— Они так долго поклонялись Ей в этом месте, вытягивая силы из земли, что сами скалы источились, — продолжила девушка. — Порой благодаря их магии из камней выбирались существа, ужасные, пугающие, которые проползали несколько шагов и погибали. Кажется, мне снилось, что я шла по комнатам, по коридорам... Через трещину в стене, сквозь лед. Должно быть, я потеряла сознание, но точно не помню. Было холодно.