Барбара Хэмбли - Воинство Рассвета

– Конечно, по прошествии столь долгого времени там ничего и не должно быть, – мягко согласился Ингольд. – Даже если бы не было периодов гонения на волшебников, архив должен был куда-то переехать, по мере того как росло число обитателей Убежища.

– Может сами маги спрятали записи? – спросил Руди. – Если на волшебников начались гонения, они вполне могли укрыть их где-нибудь в лабораториях?

– Разумеется, – согласилась Джил. – Вот только мы пока нигде ничего не нашли.

Руди вздохнул.

– В детстве, когда у меня было что-то ценное, мне всегда хотелось спрятать это в потайное место.

– Да, настолько потайное, что потом эту ценность уже было не отыскать, – подтвердила Джил. – Я делала то же самое.

– Ну, – мрачно отозвался Руди, – мои ценности были животного происхождения... и мы их неизменно потом обнаруживали. По запаху.

– Говорили... говорили, что записи могут потеряться, – прошептала Минальда, болезненно сморщившись. – Или что секрет может быть утрачен. Вот почему Правитель сказал, что мы должны все запомнить.

– Правитель сказал? – поднял брови Ингольд. – Значит, твои воспоминания идут не от Правителя?

Она покачала головой.

– Нас было двадцать человек. Волшебники не хотели, чтобы женщины хранили эти воспоминания. Они сказали, что у женщин и без того достаточно печалей и потерь. Мой ребенок умер в ту первую зиму. Было так холодно, – беспомощно прошептала она, – так холодно. Но многие из мужчин, которые могли бы запомнить, отказались от этого. Одни назвали эту затею дьявольской, другие – слишком тяжкой ношей, чтобы взвалить ее на плечи своих детей. Да и к тому же слишком мало оказалось тех, кого волшебники могли наградить такой памятью.

Ее голос изменился, она стала запинаться, будто подыскивала слова, иногда начинала говорить с акцентом, напоминавшим о мягком раскатистом заклинании, которое открывало исчезнувшие архивы Убежища.

– Это время ушло так глубоко, – пробормотала она, – столько всего утонуло в его бездне. Правитель сказал, что мы обязаны все запомнить.

Бледный магический свет засверкал в слезах, которые вдруг покатились по щекам. Ингольд осторожно и нежно смахнул блестящие капельки с ее лица.

– Что ты должна помнить? – мягко спросил он.

Минальда начала говорить, сначала запинаясь, но, по мере того как ее речь раскрашивалась горем, страхом и удивлением, постепенно слова стали набирать силу и уверенность. Время от времени она останавливалась, борясь с образами или воспоминаниями, которые не могла до конца понять: машины, работавшие благодаря магии и заклинаниям, они притягивали молнии с неба и земли, чтобы взрывать камни для строительства прочных стен Убежища. Она рассказывала о сражениях между волшебниками и Дарками, которые вырывались из Логова в Долине на севере, о безнадежности, ужасе и холоде.

– Убежище должно было быть построено, – говорила она, уставившись в темноту сумеречной комнаты, что находилась в самом сердце этой, уже созданной крепости. – Для этого жертвовали всем: топливом, силой, энергией, магией. Это была морозная и тяжелая зима. Каждую ночь Дарки атаковали нас, убивая или захватывая пленных.

Она замолчала, крепко сжав губы, чтобы унять дрожь, ее глаза расширились от ужасающих воспоминаний.

– А потом?

Голос Ингольда прозвучал в тихой темной комнате не громче вздоха. Когда он подался вперед, его тень потревожила один-единственный отблеск от серого кристалла, вставленного в центр каменного стола.

– Скажи мне, Минальда, какую идею, какое оружие использовал Правитель Ренвета в своей битве с Дарками? Как они боролись с ними?

Какое-то время Минальда сидела, неподвижно уставившись в темноту. Затем ее глаза начали расширяться до тех пор, пока, казалось, зрачки совсем не скрыли радужную оболочку, оставив только вокруг узенький голубой ободок. Она закрыла глаза и зарыдала, тяжелые всхлипывания сотрясали все ее тело.

Руди, изумленно вскрикнув, вскочил на ноги. Ингольд жестом остановил его и, обняв девушку, начал гладить ее голову, темные, заплетенные в косы волосы, тихо бормоча что-то успокаивающее. Руди почувствовал, как потихоньку комнату покидает страшное заклинание. Казалось, начал меняться даже воздух. Ощущение силы исчезло, темная аура растворилась. А Ингольд превратился в обычного бродягу, как ребенка укачивавшего перепуганную девчушку.

В конце концов, Минальда успокоилась. Откуда-то из складок одежды Ингольд извлек чистый носовой платок и дал его ей.

– С тобой все в порядке? – участливо спросил он.

Она кивнула.

– Почему я плакала? – прошептала она.

Волшебник отцовским жестом убрал с ее лица мокрые пряди волос.

– Ты не помнишь?

Минальда покачала головой. Руди нежным жестом положил ей руку на плечо, и она взглянула ему в глаза, измученно улыбаясь.

– Ну, вы... вы выяснили, что хотели?

– Мы узнали кое-что очень ценное, – помолчав, ответил волшебник. – Кое-что об основании Убежища.

Он нахмурился и встал, помогая подняться и Минальде. Мягкое мерцание магического огня свернулось в светящийся шар, который поплыл перед ними к двери, освещая путь через темноту высохших садов.

– Но ничего о том, как человечество одолело Дарков?

Лицо Ингольда внезапно посуровело, и он спокойно ответил:

– Может быть, даже больше, чем мы в состоянии осознать.

Эксперимент Минальды с запретной магией кроме неясного страха принес и другие плоды. Находясь в трансе, она говорила про пещеры, в которых беженцы из долин королевства пережили ту первую суровую зиму, пока строилось само Убежище.

– Мы не можем сказать Алвиру, как узнали про их существование, – сказал Ингольд, когда они вернулись в общую комнату Совета, – учитывая к тому же пограничную войну, которая уже несколько поколений идет между Геттлсендом и Алкетчем. Но, думаю, обстановка в Убежище будет более подходящей для такого «открытия», когда прибудет армия с юга.

– Пещеры надо будет укрепить, – вслух подумала Джил, зажигая огонь и копаясь на темной кухне в поисках хлеба и сыра.

– Они уже должны быть укреплены, если беженцы смогли прожить в них до весны. – Ингольд протянул руки к пламени, и отблески огня заплясали на медной пряжке его ремня и на рукоятях меча и кинжала. – Там можно будет создать укрепленные лагеря, защищенные не только от Дарков, но и от Белых Всадников.

Руди вздрогнул. Незатейливая грустная мелодия, которую он начал было наигрывать на арфе, оборвалась. Ему довелось видеть слишком много отвратительных жертвоприношений, которые варвары с равнин совершали, чтобы умилостивить своих жестоких богов.

– Когда мы с Руди отправимся на поиски пещер...

– Вы с Руди? – появилась из кухни Джил и через всю комнату бросила пресную лепешку, которую волшебник поймал, даже не привстав с места. – Раз вы собираетесь встретиться с Белыми Всадниками, то я там понадоблюсь не меньше Руди. Если, конечно, вы не хотите устроить очередной лесной пожар, – безжалостно добавила она.