Дэвид Эддингс - Келльская пророчица

— Но, может статься, вы можете хотя бы в общих чертах описать нам эту вашу великую миссию? — осторожно спросил Сади.

— Увы, нет.

— А я на это и не рассчитывал… — пробормотал евнух.

— Здравствуй, Эрионд, — поприветствовала Полидра светловолосого юношу.

— Здравствуй, Полидра, — ответил он.

Эрионд, как всегда в подобных случаях, не выказывал и тени изумления. Гарион начинал подозревать, что мальчик вообще не умеет удивляться.

— Ты очень вырос с тех пор, как мы виделись.

— Конечно.

— Ты готов?

От этих слов Полидры по спине у Гариона побежали мурашки — он внезапно вспомнил свой странный сон накануне того самого дня, когда ему стало известно, кто он такой.

Тут раздался деликатный стук в дверь. Дарник отворил — на пороге стоял рыцарь в сверкающих латах.

— Его величество удостоили меня чести сообщить вам и товарищам вашим, что корабль уже ожидает вас в гавани, господин рыцарь.

— Но я не… — начал было Дарник.

— Оставь все как есть, Дарник, — прервал его Шелк и обратился к рыцарю: — Не соблаговолите ли сказать, господин рыцарь, где могли бы мы видеть его величество? Нам предстоит проститься с ним и выразить искреннюю нашу благодарность за его бесконечную доброту.

— Его величество ждет вас в гавани, господин. Там он простится с вами и пожелает вам удачи в великой миссии, которую призваны вы исполнить.

— Тогда мы поспешим, господин рыцарь, — пообещал маленький человечек. — Заставлять ждать одного из величайших монархов мира было бы пределом неучтивости с нашей стороны. Позвольте заверить вас, господин рыцарь: то, как вы выполнили королевское поручение, делает вам честь — и мы в долгу у вас.

Сияющий рыцарь поклонился и вышел.

— Да где ты научился так разговаривать, Хелдар? — ошарашенно спросила Бархотка.

— Ах, любезная госпожа, — столь же изысканно ответил Шелк, — неужели вам неведомо, что порой под заурядной личиной скрывается тонкая душа поэта? И если будет на то воля ваша, то в доказательство я сложу изысканную оду каждой прелестной части вашего непревзойденно прекрасного тела.

Он беззастенчиво оглядел ее с головы до ног.

— Хелдар! — воскликнула девушка, заливаясь краской.

— А знаешь, это очень забавно, — сказал Шелк, разумея при этом цветистый старинный слог, — по крайней мере, Гарион надеялся, что имелось в виду именно это. — Как только язык привыкает ко всяким этим «извольте», «соблаговолите» и «благоугодно», все идет как по маслу. Да и звучит красивенько, правда?

— Мы со всех сторон окружены мошенниками, мама, — вздохнула Полгара.

— Белгарат, — начал практичный и деловой Дарник, — видимо, нет смысла брать с собой лошадей? Ведь мы наверняка будем карабкаться по скалам по колено в бешеных волнах, когда доберемся до этого рифа. Зачем же мучить животных?

— Наверное, ты прав, Дарник, — согласился старик.

— Тогда пойду на конюшню и поговорю с конюхами, — сказал кузнец. — А вы все ступайте в гавань. Я вас догоню.

И Дарник невозмутимо удалился.

— В высшей степени практичный человек, — заметила Полидра.

— Но под личиной человека заурядного скрывается истинный поэт, мамочка, — улыбнулась Полгара. — И ты не поверишь, сколько радости приносит мне эта особенность моего мужа!

— Полагаю, всем нам следует спешно покинуть этот остров, Старый Волк, — сказала мужу Полидра. — Еще денька два — и все будут сидеть по углам, кропая дурные вирши.

Тут явились слуги, чтобы отнести в гавань поклажу, а Гарион с друзьями, пройдя по роскошной анфиладе дворцовых залов, очутились на улицах Дал-Перивора. Хотя утро выдалось ясное и солнечное, но на западе уже клубились тяжелые пурпурные облака — красноречивое свидетельство того, что над рифом Корим с погодой явно не все ладно.

— Полагаю, это надо было предвидеть, — горестно вздохнул Шелк. — Ах, если бы хоть однажды — лишь один-единственный разочек — одно из этих великих событий произошло в ясный погожий день!

Гарион вполне осознавал, что скрывается за этой непринужденной болтовней. Ни один из его друзей не свободен был от естественного страха в преддверии грядущей встречи. У всех в мозгу сидели занозой слова Цирадис, сказанные в Реоне, — что один из них сложит голову во время единоборства. И каждый в меру сил пытался гнать от себя эту мысль — такова уж человеческая природа. Гарион, кое о чем вспомнив, приблизился к келльской прорицательнице, чтобы перекинуться с ней словечком.

— Скажи, Цирадис, надобно ли нам с Закетом вновь облачиться в доспехи перед высадкой на риф? — Он взялся двумя пальцами за ткань камзола, который с таким облегчением надел нынче поутру, надеясь, что ему никогда более не придется заковывать себя в сталь с головы до пят. — Ну, я имею в виду, что если встреча будет, так сказать, чисто «духовной», то в этом ведь нет надобности, правда? Но если все же есть вероятность столкновения, то следует быть во всеоружии…

— Ты прозрачен, словно стекло, Белгарион, — ласково упрекнула его прорицательница. — Как наивно пытаешься ты получить у меня ответы на вопросы, кои я не вправе с тобою обсуждать! Делай, как сам сочтешь нужным, король Ривы. Однако простое благоразумие диктует не пренебрегать крепкой сталью в преддверии возможных неожиданностей.

— Благодарности моей нет предела, — усмехнулся Гарион. — Советы твои — средоточие мудрости.

— Сколь жалки твои попытки шутить, Белгарион!

— Как можно, великая прорицательница?

Он еще раз улыбнулся ей и отошел туда, где Белгарат и Полидра рука об руку шли вслед за Сади и Закетом.

— Дедушка, мне только что удалось выудить из Цирадис кое-что важное.

— Если это и впрямь так, то это нечто новое, — отвечал старик.

— Думаю, там, на рифе, может разыграться битва. Я спросил ее, надо ли нам с Закетом снова влезать в латы. Она не ответила прямо, но намекнула, что это не самая дурацкая идея — просто так, на всякий случай.

— Тогда стоит предупредить остальных. Нельзя допускать, чтобы они угодили в неожиданную переделку.

— Я это сделаю.

Король, окруженный празднично разодетой свитой, уже поджидал их на пристани, выдающейся далеко в покрытое легкой рябью море. Невзирая на погожее утро, монарх был облачен в горностаевую мантию, а голову его венчала массивная золотая корона.

— Счастлив видеть вас, Белгарион из Ривы, и благородных спутников ваших и с искренней грустью расстаюсь с вами. Многие из присутствующих здесь высокородных особ просили у меня позволения произнести по этому поводу речи, но ради вас я безжалостно отказал им, будучи прекрасно осведомлен о неотложности вашего дела.

— Вы — настоящий и преданный друг, ваше величество, — с искренней благодарностью за то, что его избавили от бесконечных витиеватых речей, сказал Гарион. Он тепло пожал руку королю. — Знайте, что если Небо дарует нам завтра победу, то мы возвратимся на сей благословенный остров, дабы выразить глубочайшую благодарность и вам, и вашим придворным, которые отнеслись к нам со столь изысканной учтивостью и искренним радушием. — «Да и за лошадьми так или иначе пришлось бы возвращаться», — подумалось ему. — Теперь же, ваше величество, великие дела ждут нас. И мы расстаемся с вами, устремляясь навстречу нашей судьбе. Если будет на то воля богов, вскоре мы возвратимся. Прощайте, друг мой.