Алексей Семенов - Чужестранец

Мирко остановился перевести дух.

— Как ты рассказываешь…— шепнула Риита и задумалась, чтобы подобрать слово, — правдиво. Это и есть «звезды считать»?

— Да, это меня дядя так надоумил. И кудесник.

— Расскажи еще, — попросила Риита. — Покуда травы не настоялись.

— А однажды такое случилось, — обрадованный этими ее словами, продолжил Мирко. — Посватался сын небесного хозяина к деве-луне, но холодна и своенравна была ночная красавица и ответила юноше так: «Многие ко мне приходят и клянутся в любви, но не всякий ее достоин, и лишь тому, кто докажет, что действительно любит меня всем сердцем, подарю и я свою любовь. Готов ли ты к испытаниям?»

«Готов», — отвечал сын неба, ибо был силен, храбр и мудр.

«Тогда тебя ждут три задачи, и, коли решишь их все, получишь меня в жены до окончания времен, — рекла дева. — Предстоит тебе поймать в небесных лесах Старого Лося, запрячь его в сани и въехать так ко мне на двор. Предстоит тебе отправиться на палящий полдень, где у края неба обитает в Огненных горах Великая Змея. Силой ли, хитростью должен ты достать и принести мне три чешуйки из ее хвоста. Слышала я, что имеют такие чешуйки волшебное свойство: одна, если посмотреть в нее, показывает, точно в зеркале, все, что было прежде; вторая — все, что есть нынче в любом уголке земли и неба и даже под землей; третья же закрыта будто убрусом, ибо скрывает грядущее. Тот, кто осмелится заглянуть под убрус, падет замертво, ибо узнает будущее и лишится своей свободы. Но тот, у кого есть подобное зеркало, вечно будет прекрасен и молод, поскольку владеет тайной грядущего, хотя она и недоступна».

Замолчала светлоликая дева, и сын неба спросил: «Каково же третье испытание?»

«Оно таково, — отвечала прекрасная. — Далеко на севере высоко поднимается ледяная гора. В горе той по приказу хозяйки неба великим воротом была проделана дыра, в которой растет самый дивный и яркий звездный цветок. Тебе следует сорвать с него всего один лепесток и в руках принести его мне, чтобы он светил, когда я сама устану. А чтобы ты не нарушил условия и не выпустил по пути цветок из рук ни на миг, я сама буду следить в чешуйку-зеркало, что показывает настоящее».

Омрачилось чело сына неба, тяжко стало на сердце его. Не радостно было выполнять те задачи, но любовь его была сильна и горяча. Поклонился он деве, вышел за порог и пустился в дальний путь

Здесь Мирко опять остановился.

— И как, все он исполнил? — спросила Риита.

— А ты как мыслишь?

— Не знаю, — отвечала она. — Только я бы так никогда не сделала, пусть бы и до конца времен сулило мне это красоту, молодость да богатство. Мне тех звезд достанет, что каждую ночь на небо выходят.

— Они не только в небе, — проговорил Мирко. — У тебя в глазах еще… тоже.

— Вот как? — Риита с любопытством взглянула на него. — Не знала. Никто мне еще такого не говорил. Ты первый. — Она вздохнула. — Ладно, давай попробуем, что там вышло.

Риита встала, сделала пару шагов и, остановившись, добавила:

— А славно с тобой у костра ночевать. Тепло, и говоришь ты складно.

Поднялся и Мирко и направился было к шалашу, где остался его короб.

— Ты куда? — остановила его Риита.

— Да черпачок у меня берестяной в коробе. Пить-то из чего станем?

— Погоди, не нужно, — махнула рукой Риита. — Мы так, прямо из горшка. Так даже лучше.

Она уже сидела там же, на колоде, только теперь с питьем в руках.

Мирко подошел и остановился перед ней. Она подняла горшочек и протянула ему.

— Отведай, — едва слышно сказали ее губы, и Мирко скорее прочитал это слово, чем услышал. Глаза ее сейчас были теплыми, глубокими и влажными, как само озеро, жившее где-то рядом в ночи. Волосы немного выбились из-под венчика и разметались черными прядями, отчего девушка стала еще краше и ближе. Он перевел взгляд чуть ниже, где лежала, подрагивая отчего-то, нитка зеленых бус, поднимаясь и опускаясь на груди вместе с дыханием.

— Ну что же ты? Пей!

Мирко взял горшочек. Белая звезда плавала в нем, оживленная колебанием воды. Он поднес питье к губам и сделал первый глоток. Никогда до этого не доводилось ему пробовать нечто подобное! Трудно было узнать питье на вкус — оно было и сладким, и горьковатым, и терпким, и вяжущим. И покров лесной поляны был в нем, и свежесть утренней росы, и вековечная сила старого леса, и все, что успела передать окрестным землям мягкая озерная вода. Парень сделал еще несколько глотков. Сразу стало тепло, тело ощутило силу, а душа — легкость.

— Что скажешь? — лукаво, словно зная ответ, спросила Риита. Пока Мирко пил, она, затаив дыхание, смотрела на него.

— Да ты и вправду колдунья, — сказал он тихо. — В жизни такого не пробовал. Не знаю, какое питье Веснянка в травене-месяце Грому подает, только твое, наверно, не хуже будет.

— Ну так дай я сама испробую! — И девушка осторожно, с почтением даже, приняла из его рук горшочек и, выдохнув, будто решившись на что-то важное, стала пить.

— И точно, получилось, — прошептала она, оторвавшись. — Тепло как сделалось! Правда?

— Правда. Будто и не ночь, и не зарев-месяц. — Мирко расправил плечи. Дышалось в лесу всегда славно, но после нескольких глотков дивного напитка стало так легко и свободно, будто воздух сам собой вливался в грудь. — Кто тебя это делать научил?

— Все понемногу: и мать, и бабушка, и соседи, а больше лес да вот озеро это. А я им благодарна за науку.

— Это как?

— А так, что не боюсь купаться здесь и ночью ходить. А еще, когда травы здесь собираю или варю, всегда с озером поделюсь.

— А нынче что ж? — Мирко интересно стало, как это Риита приносит озеру требу. Да к тому же питье согрело так, что мысль о купании теперь, несмотря на позднее лето, не показалась нелепой.

— И нынче не поздно. — Риита встала. — Пойдешь со мной? — поманила она.

— Пойду. — Мирко шагнул за ней вслед. — Нешто можно за тобой не пойти?

— Можно, — отвечала она.

— Да только не сейчас, — был его ответ.

Мирко не забыл ни о спящем в шалаше Ахти, ни о бродивших по поляне лошадях, на которых снова мог напасть лютый кот. Но сейчас все это показалось ему совершенно невозможным и не стоящим того, чтобы ради этого сидеть как пень у костра.

Риита ступала уверенно, словно видела в темноте так же хорошо, как и при свете дня, и Мирко снова любовался на мягкую и гладкую ее походку без единого лишнего или неловкого движения, на тонкий и гибкий стан, который сейчас могла бы обнимать его рука, и это сейчас не виделось ему ни чем-то постыдным — для Рииты, ни похотливым — для себя, но безвинным и простым. Все же он не стал пока этого делать, испугавшись, что помешает Риите нести горшочек с травяным настоем.

Они вышли на небольшой лужок, туда, где берег не был подтоплен, не росли камыши и тростник, и только ветла склонилась над темной водой. По пути Риита успела сорвать еще какие-то травы, цветы и листики, и Мирко подумалось: «А вдруг она и вправду в темноте видит, как кошка?»