Кристофер Сташеф - Маг-крестоносец

А уж это означало, что эта парочка была намеренно послана, чтобы перехватить его. Мэт внимательнее пригляделся к иноземцу. Тот вовсе не выглядел таким уж законченным азиатом. Ну, черные волосы, ну, смуглая, оливковая кожа, но такая внешность была у трети населения Меровенса, особенно — на юге страны, ближе к Срединному Морю. И все же, судя по акценту, мерзавец был родом из других земель, и тут возникал маленький вопрос: каким образом он и его напарник разыскали Мэта и откуда вообще знали, где его искать. Но тут снова навалилась головная боль, и Мэт был вынужден отложить раздумья над этим вопросом на будущее. Что хуже всего, Мэт не знал, где находится и почему его то и дело то поднимает, то опускает. Из-за непрерывного покачивания его желудок взбунтовался. Мэт отчаянно пытался справиться с тошнотой, но это у него неважно получалось с вонючим кляпом во рту. Однако у Мэта не было положительно никакого желания захлебнуться собственными рвотными массами.

Он чуть-чуть приоткрыл один глаз и, к собственному изумлению, увидел под собой доски. Тут дощатую поверхность качнуло, Мэт перекатился на спину и увидел невысокие поручни и мачту. Затем поверхность, на которой лежал Мэт, снова качнуло. Перекатившись на бок, Мэт окончательно убедился в том, что находится на каком-то суденышке и что качка объясняется тем, что лодка поднимается и опускается на волнах.

Он стал гадать, куда его везут. Так или иначе, он обязан был это выяснить. Тому волшебству, которым он владел, а именно — чтению стихов, были двойной помехой головная боль и кляп во рту. Пока он мало на что был способен. Вот когда боль отступит — другое дело: Мэт по опыту знал, что возможно произнести несколько заклинаний и в уме, если хорошенько сосредоточиться. Но даже невзирая на отчаянность его положения, он не смог избавиться от любопытства. Можно было не сомневаться: его похитили, и он начал гадать, зачем и почему.

— Ну и долго же ты спишь, — насмешливо проговорил мяукающий голосок.

Мэт чуть-чуть повернул голову и увидел Балкис. Светло-коричневая кошка лежала рядом с ним и безо всякого удовольствия его разглядывала. Мэт извиняющеся пожал плечами.

— Если ты такой могущественный чародей, — с упреком проговорила кошка, — так освободи себя от уз! И вызволи нас отсюда!

Мэт на миг задумался и покачал головой.

— Нет? — изумилась Балкис. — Ради всего святого, скажи, почему — нет?

Мэт попытался приподнять правую руку и обнаружил, что вместе с ней приподнялась левая. Руки у него были связаны. Он указал ими на солнце.

Балкис, наморщив лобик, проследила за его взглядом.

— Солнце? И что?.. О!..

Мэт кивнул.

— Хочешь сказать, что они везут нас туда, куда мы и хотели попасть?

Мэт кивнул.

— Ну а если они пожелают убить тебя? — прищурилась Балкис. — Что тогда?

Мэт, невзирая на кляп, сумел усмехнуться. Балкис верно поняла смысл морщинок, образовавшихся в уголках его глаз, и поежилась.

— Да ты, как я погляжу, очень уверен в себе.

На самом деле Мэт вовсе не был так уж в себе уверен, но тем не менее кивнул.

— А не надежнее ли было бы продолжить путь без сопровождения?

Мэт приподнял руки и указал на свое ухо. Кошка вытаращила глаза, не поняв смысла этого жеста, но вскоре проговорила:

— Ты надеешься, что сможешь что-то узнать о наших врагах из их разговоров?

Мэт снова кивнул.

— Это очень-очень опасно, — заявила Балкис, поднявшись на лапки. — И я не желаю иметь с этим ничего общего!

С этими словами она удалилась, подняв хвост на манер восклицательного знака.

Но Мэт понимал, что она останется с ним. В конце концов, как иначе она смогла бы обучиться тому волшебству, которым он владел? Кроме того, они находились в лодке, а насколько знал Мэт, кошки плавать не умеют.

Ближе к середине дня Мэта накормили и дали ему попить. При этом здоровяк-меровенсец встал возле него с поднятой для удара дубинкой, а иноземец вынул из его рта кляп, пообещав:

— Скажи только слово — и мой товарищ снова даст тебе по башке дубинкой — мало не покажется.

Мэт кивнул в знак понимания и стал есть, работая руками, связанными в запястьях. Попробовав еду, он застонал от удовольствия, а затем стал сопровождать довольными звуками каждую съеденную ложку. Правда, к этим сладким постанываниям примешивались согласные, а все вместе изданные Мэтом звуки сложились вот во что:

Что в переводе с французского приблизительно означало:

— А вроде на слова похоже было, — подозрительно проговорил верзила с дубинкой.

Иноземец кивнул, прислушался к очередному довольному стону, изданному Мэтом, и покачал головой:

— Я такой речи никогда не слыхал.

И это было чистой правдой, поскольку французский язык, на котором разговаривали в родном мире Мэта, значительно отличался от того языка, на котором говорили в Меровенсе. Между тем заклинание сработало недурственно, в чем Мэт и убедился, как только иноземец что-то негромко пробормотал. На самом деле, поняв смысл сказанного иноземцем, Мэт даже немного огорчился и понадеялся на то, что этих слов не поняла кошка. Хотя... смутить кошку — это еще надо постараться.

Как только Мэт покончил с едой, ему снова вставили в рот кляп, а его самого крепче привязали к мачте. Длины веревки, которой он был привязан, хватало ровно настолько, чтобы он мог добрести до кормы и совершить естественные отправления. Для того чтобы сделать это, Мэту волей-неволей пришлось подняться на ноги, и тут он понял, что суденышко плывет по реке. Географические познания подсказали Мэту, что это за река, и его догадка подтвердилась несколько дней спустя, когда лодка причалила к берегу в Плейамере, самом крупном из южных портов Меровенса.

Первое, на что обратил внимание Мэт, было увеличение числа речных судов. Мимо проплывали небольшие парусные лодки — по крайней мере он видел верхушки их парусов, слышались крики и ругательства на предмет того, чтобы кто-то кому-то дал проплыть. Между прочим, в свое время Мэт в этом мире, в некотором роде, «изобрел» румпель — кормовое весло, но здешние мореплаватели слишком медленно осваивали это нововведение. Точно так же они пока не видели особого смысла в треугольных парусах. Чем больше Мэт видел мачт вокруг, тем сильнее становился шум. Наконец борт лодки ударился о причал. Кругом торчали оголенные мачты и разносилась какофония разноязыких голосов — люди кричали, ругались, выкрикивали названия своих товаров. Улавливая смысл некоторых слов, Мэт искренне сожалел о том, что не отменил свое переводческое заклинание.