Кристофер Сташеф - Маг-крестоносец

— Что ты так волнуешься? — хмыкнул Мэт. — Ты-то и в темноте видишь.

— Да, но я переживаю из-за того, что ты ничего не видишь в темноте.

— Теперь уже недалеко. Того и гляди должны показаться предгорья Гималаев... Вон они!

Мэт указал вправо.

Балкис посмотрела в ту сторону, куда указывал Мэт. В темноте она действительно видела намного лучше Мэта. Она сообщила:

— И вправду, у той горы плоская вершина и склоны, неприступные даже для серн.

Мэт обратил внимание на то, что Балкис употребила европейское слово «серна», а не местное название этих копытных, и пожалел о том, что возвращение в Центральную Азию не пробудило у Балкис никаких воспоминаний. Но с другой стороны, пока они находились на крайнем юге Центральной Азии, да и мозг Балкис сейчас умещался в маленькой кошачьей головке... Мэт проговорил нараспев:

Циновка замедлила полет, снизилась и легко, как перышко, опустилась посередине высокогорного плато.

Балкис спрыгнула, пошатнулась и выпрямилась с видом оскорбленного самолюбия.

— Из-за этих твоих заклинаний я нетвердо стою на ногах!

— Да нет, просто ты успела привыкнуть к тому, что под тобой — непрерывно качающаяся поверхность, — объяснил Мэт, испытывая те же самые ощущения. — Ничего, скоро привыкнешь к тому, что теперь под тобой — незыблемая почва.

Балкис на пробу сделала несколько шажков и решила, что это у нее получается вполне сносно.

— Ну, тогда пойду поохочусь, — заявила она и решительно зашагала прочь.

— Эй, вернись! — окликнул ее Мэт. — Здесь никто не водится — именно поэтому я и выбрал такую гору! Чтобы никто нас не беспокоил!

— Значит, есть здесь нечего, — проворчала Балкис и, вернувшись, одарила Мэта недовольным взглядом. — Что же, ужин ты нам наколдуешь, маг, или как?

Мэт сдвинул брови и покачал головой:

— Не хотелось бы прибегать к колдовству ради такой банальной цели. Слишком велик риск привлечь внимание Арьяспа или кого-то из его приспешников. Даже полет на ковре-самолете был очень рискованным.

— Ну а как же насчет тех пташек, которым я должна была преподнести сюрприз?

— Ну... гм-м... — Мэт запрокинул голову, вгляделся в сумеречное небо, надеясь разглядеть раннюю сову или запоздалого ястреба. И действительно — по небу летела черная точка.

Балкис проследила за его взглядом. Ее хвостик возбужденно задрожал.

— Давай поднимемся и поймаем эту птицу!

— На самом деле я собирался не взлетать, а удлинить мои ноги, но пожалуй, как говорится, в данном случае журавль в небе лучше синицы в руках. — Мэт ступил на циновку и вздохнул. — Прошу на борт, сударыня.

Балкис не заставила себя ждать. Мэт на миг задумался и прочел:

— Думаешь, циновка тебя послушается? — недоверчиво поинтересовалась Балкис.

— Выяснить это можно единственным способом, — отозвался Мэт. — Так, циновка, слушай мою команду: вверх — но медленно, а потом набирай скорость и следуй за этой птицей!

Циновка оторвалась от земли и поднялась в вечернее небо, а затем, набирая скорость, устремилась за черной точкой.

— Я уже вижу крылья, — сообщила Балкис. — Ага, я и хвост вижу. — Мэт нахмурился.

— Не может быть, чтобы мы летели настолько быстро — ведь тогда нас сдуло бы с циновки ветром!

— А теперь она стала еще больше, — выдала Балкис очередное сообщение.

— «Больше» — это не то слово! — воскликнул Мэт и, вытаращив глаза, в изумлении уставился на огромную птицу, заполнившую собой полнеба. — И никакая это не ранняя сова.. Это... Это вымершая птица Рух!

Коричневое с золотом оперение затмило оставшуюся половину небес, от басовитого клекота содрогнулся весь мир, а когти размером с крюки, что подвешены на стрелах подъемных кранов, ухватились за края циновки, подхватили кошку и Мэта...

Балкис взвизгнула и запустила когти — к счастью, в циновку, а не в тело Мэта.

— Маг, спаси нас!

— Я... не в самом лучшем положении для того... чтобы читать заклинания, — простонал Мэт, грудь которого была немилосердно сдавлена когтем, насквозь продырявившим циновку.

— Но можешь же ты сделать хоть что-нибудь!

Мэт обшарил кладовые своего разума и обнаружил в закромах странную мысль: птица таких колоссальных размеров не могла лететь в такое позднее время сама по себе. Земля остывала, и над горами, вершины которых были покрыты снежными шапками и ледниками, и в помине не могло быть никаких восходящих теплых потоков. Как же, спрашивается, могла парить такая махина?

— Э-э-э, послушай-ка! — окликнул Мэт птицу. — А что такая милая птичка распорхалась в столь поздний час?

Ответом ему был гулкий, реверберирующий клекот. Мэт нахмурился:

— Извини, не совсем понял. Не могла бы ты сменить тембр и перейти на фальцет?

Последовала недолгая пауза — и клекот прозвучал снова, но на гораздо более высокой частоте — лишь некоторые ноты остались в басовом ключе. Птица ответила медленно, но более или менее внятно:

— Я явилась для того, чтобы уничтожить недругов ветра!

Балкис замерла, навострила уши.

— Она... разговаривает!

Мэт кивнул:

— Я так и думал.

— Но... как же? Я никогда прежде не слышала о говорящих птицах!

Мэт пожал плечами:

— Размах крыльев тут ни при чем. Хищник такого размера ни за что не смог бы лететь сам по себе — слишком велика масса. Это означает, что данная птичка летит благодаря волшебству, а если она — волшебное существо, то вполне может обладать какими угодно способностями.

— Даром речи, например! — Балкис от страха вытаращила глаза — наверное вспоминала о том, сколько птичек слопала за время пребывания в кошачьем обличье.

— Вот-вот, — согласился Мэт. — А если она способна понимать чужую речь, ее можно попробовать уговорить. — И он снова обратился к птице:

— Но мы вовсе не недруги ветра! Он нам нужен не меньше, чем тебе! Ведь мы тоже летели только благодаря ветру!

И снова наступила пауза. Мэт затаил дыхание. И вот ему ответил глубокий гортанный голос:

— Старик сказал, что вы — враги всех стихий!

— Старик? — переспросил Мэт. — В длинном синем балахоне? В мягкой круглой шапочке?

— Да, — с некоторой растерянностью отозвалась огромная птица.

— Мы не враги стихий — мы его враги.

— Он не мог солгать, — ответила Рух несколько озадаченно. — Он сказал, что он — жрец.