Кристофер Сташеф - Маг-менестрель

— Ладно, — изрекла она наконец. — Вам надо помыться и постирать свои вещички. Идите в соседний дом, там домоправительница накормит вас ужином и там вы сможете переночевать, пока не найдете себе другого пристанища. Плату за это, мы, конечно, вычтем из вашего первого жалованья, а потом будем из него вычитать одну десятую часть все время, покуда вы у нас будете жить. Кто бы вас ни взял на работу, платить они будут нам, а не вам, а уж мы вам будем отдавать вашу долю. Если будете работать на сторону, в гильдии останетесь, но с нами придется распрощаться. Вопросы есть? Тогда все.

Девушки, совершенно ошарашенные, отвернулись, готовые уйти. Распорядительница глянула на Фламинию и проворчала:

— А ты что, с ними идти не хочешь?

— Пока нет, — уклончиво отвечала Фламиния. — Мы должны еще кое в чем помочь менестрелю.

— Что ж, вид у тебя вполне порядочного человека. — Матрона быстро и придирчиво оглядела Мэта. — Хотя бы привел бедных овечек сюда, к нам. Всех мы, конечно, взять не можем, но всегда делаем все, что в наших силах.

Именно поэтому от них и не было человека у городских ворот, завлекавшего добровольцев.

— Понятно, — кивнул Мэт. — Нет особой нужды в горничных?

— О, работы полно! — воскликнула женщина. — Город-то у нас так разросся с тех пор, как на престол взошел наш добрый король Бонкорро. Сюда сразу толпами повалили дворяне — прискучило им по деревням-то сидеть, захотелось городского веселья отведать. Теперь-то с этим делом у нас спокойно — ну, то есть король не требует, чтобы дворяне ему жен своих отдавали в постель или чтоб сами шли на муки. В общем, они оставляют свои поместья на управляющих, а сами все в Венарру стекаются. Ну а им, вестимо, надо и еду подать, и обстановка чтобы была соответствующая, и новые тебе дома, и платье, ну и прочие всякие всякости.

— Стало быть, у вас тут развелось множество торговцев и купцов?

— Да, и они все так богатеют на торговле, ну а их женушки, конечное дело, больше любят по лавкам мотаться, нежели заниматься домашними трудами. Нет, девушек у нас тут много, которые могут прибираться да белье чинить, но еще больше их приходит каждый день. Крестьянкам тоже подавай теперь веселое житье, ну многие находят себе и такое житье, да только не там бы, где надо.

— Верно, — кивнул Мэт. — Дворяне желают, чтобы их развлекали, точно? А приличных заведений в городе немного?

— Как же! — возмутилась женщина. — Предостаточно, молодой человек! На каждом углу — по менестрелю, на каждом бульваре — по театру, вот только постановки у них поганые идут, вот что я тебе скажу, там на сцене такое, что скорее в борделе увидишь, а не в театре, вот как!

— Ясно, — уныло проговорил Мэт. — А сутенеры быстро понимают, что театр — отличное место для рекламы, как на сцене, так и вне ее. А кто-нибудь пытается их выдворить?

— Ага, пытаются. — Матрона снисходительно улыбнулась. — Кому это когда удалось-то?

— Ну, вот в нашей стране удалось, — возразил Мэт. — Но на это ушло лет сто. Ну а насчет музыки — чтобы, скажем, собралось с десяток музыкантов и сыграли вместе концерт? Тут особо сутенерам не разгуляться!

— О, в больших залах у нас по вечерам играют целые оркестры. И на постоялых дворах, и на полях для фехтования. Для простого люда — в тавернах играют, а для благородных — во дворцах.

— Но новеньким, кто только что в город прибыл, вы туда на работу поступать не советуете?

Матрона скорчила рожу.

— Ой, ну это же не для девушек! Вы же слыхали, что я про театры вам сказала? Ну а танцоры и танцорши — те же актеры и актрисы. Музыка, это конечно, дело другое, только ведь тогда надо ой как хорошо выучиться играть или петь — ну, это тебе виднее.

— Да, я на лютне играть учился несколько лет, — подтвердил Мэт.

Нужно же ему было чем-то заняться, покуда он ждал, когда Алисанда назначит день их свадьбы.

— К тому же танцорам и музыкантам платят маловато, — добавила матрона. — Но все же жить можно, я думаю.

— Да, если больше нечем заняться — Мэт нахмурился. — Но если пьесы и танцы действительно плохи, наверное, им должно быть очень противно играть и плясать.

— Горький у них хлеб, вот что я скажу, очень даже горький. — Матрона покачала головой. Чувствовалось, что она сердится. — Вот ко мне некоторые приходили наниматься на работу, пожевав такого хлеба, они и жаловались. Они мне как говорили-то: что будто бы в театрах есть актеры или актрисы такие, какие ни за какие коврижки из театров этих не уйдут, так они, стало быть, этому делу преданы. Но вот одна женщина у меня работает, бывшая актриса, так она говорит, что такие — это уж точно чокнутые, не иначе. Бывает, они сорвутся и начинают вопить: какие, дескать, тупицы ходят по театрам, не могут, дескать, таланта ихнего оценить. А бывает, проклинают свою несчастную долю и нищету, жалуются, что у них души опустели — во как.

— Да, и мне встречались такие актеры, — кивнул Мэт. — Хотя большей частью из моих знакомцев так разговаривали художники и поэты. — О том, что когда-то и он считал себя одним из них, Мэт упоминать не стал. — Это бывает с ними, когда они вдруг чувствуют, что в собственной культуре им питаться нечем.

Матрона нахмурила брови и непонимающе уставилась на Мэта.

— Ну, это ты, молодой человек, загнул — ничего не поняла. Может, ты и прав. А мне-то бы только крышу дать над головой всем тем бедолагам, кому такая жизнь не по душе.

— Но вы же не можете! — сочувственно проговорил Мэт. — Девушек слишком много, работы на всех не хватит, и тогда вы перестанете получать прибыль.

— Прибыль? Это еще что такое? — недовольно проворчала женщина. — Мы себе на жизнь зарабатываем, и они тоже.

Мнение Мэта о распорядительнице сразу значительно ухудшилось.

— Значит, вы принимаете пожертвования?

— Пожертвования? — прищурилась женщина. — Это что же, чтоб нам деньги дарили? Зачем же?

— Чтобы помочь большему числу девушек.

И Мэт извлек из кошелька золотой и вложил его в руку матроны.

Она уставилась сначала на золотой, потом на Мэта и немного растерялась.

— Спасибо тебе, молодой человек, но я твою монету отложу пока. Зайди через неделю, вдруг она тебе снова понадобится.

Мэт кивнул:

— Очень мило с вашей стороны. Но не думаю, чтобы она мне понадобилась.

— Все равно отложу, — упрямо мотнула головой матрона. — Но тебе спасибо — сердце у тебя на месте.

— Благодарю. — Мэт сардонически усмехнулся. — Как и вам, мне бы хотелось сделать больше. — Обернувшись к Паскалю и Фламинии, Мэт сказал: — Пора по пиву, братцы.

— Это что значит?

— Это значит, что пора найти любое местечко, где подают пиво и вино людям, у которых денег больше, чем мозгов. — Прежде чем уйти, Мэт обернулся к матроне. — Спасибо вам, сударыня, и спокойной ночи.