Кристофер Сташеф - Маг при дворе Ее Величества

— Берегись, пародия на человека! — крикнул Стегоман, и его голова возникла в поле зрения Мэта. Людоед отскочил на несколько футов назад.

— Нет, ты не осмелишься отойти от них, попробуй — и я обойду тебя сзади и снесу им головы.

Стегоман пыхнул гневным пламенем, и оно не достало до людоеда: он сидел на прежнем месте и смеялся.

Мэт нахмурился, сосредоточился.

— Слушай, ты чертовски здорово сражаешься. И, похоже, неплохо соображаешь. С какой стати ты запрятал себя здесь? Не можешь придумать ничего лучше, чем пугать путешественников?

— Ты это брось, насмехаться надо мной! — крикнул великанище, вскакивая. — Разве мало того, что я, как проклятый, ношу свое тело? Нашел над чем издеваться!

— Он вовсе не издевается, — спокойно сказал сэр Ги.

Великанище уставился на него в полнейшей оторопи. Еще мягче сэр Ги продолжал:

— Мой соратник — необычный человек, за любой внешностью он старается увидеть хорошее. Так что он совершенно искренне задал тебе вопрос.

— Вы что, думаете, что с несмышленышем разговариваете? Нет, я не дам себя провести!

— Думай, что хочешь, — сказал Мэт. — Но сэр Ги тебя не обманывает. Да, ты страшен, как смертный грех, но ты так ловок в сражении, что любой барон будет рад взять тебя в свое войско. Ты не пробовал записаться?

— Что ты спрашиваешь? Раз люди изгнали меня, с чего бы они захотели принять меня обратно?

— Изгнали? — Мэт поднял брови. — По всей форме? Или просто дали понять, что твое пребывание среди них нежелательно?

— По всей форме. — Великанище нахмурился в досаде. — Откуда ты такой взялся, что не знаешь обычаев?

— Обычаев? — Мэт обернул голову к сэру Ги. — Это что, настоящий ритуал?

Рыцарь кивнул.

— Со святой водой, Писанием и со свечой.

— И возглавлял это все священник. — Людоед крепко сомкнул губы, лицо его потемнело. — В детстве я был ребенок как ребенок, разве что руки-ноги подлиннее, чем у других. Но когда мне исполнилось тринадцать и у меня на теле стала расти шерсть, а во рту — клыки, они раскричались, что я одержим дьяволом. Они кричали, что я адово отродье, и даже мой собственный отец умолял меня уйти из дома. Но я боялся, что если уйду, соседи могут ему что-нибудь сделать за то, что он уродил такое чудовище. И я остался. Тогда мои добрые односельчане стали напирать на священника, чтобы он меня изгнал. Он пришел в сопровождении вооруженных солдат, со святой водой и зажженной свечой и с чтением из Писания. Я знал, что на место одного побитого солдата приходят двенадцать, и мне их не одолеть. Ну, я повернулся и ушел из деревни. А двумя днями позже, уже в лесу, я подслушал, как крестьяне говорили про то, что они сожгли дом моего отца, а его самого отвели в церковь на покаяние. Тогда я вернулся и поджег в отместку их дома. После чего проклял весь этот злобный люд и поселился здесь.

— Итак... — сказал Мэт.

У людоеда заблестели глаза.

— Вот-вот. В самый раз про меня. Что это за слова?

— Шекспир, «Ричард III». — Мэт подумал, что угадал с цитатой.

— Его звали Ричард? А меня — Бриорг. Но какая разница? Мы все равно что один человек!

Нелишне было узнать людоедово имя — но нелишне было узнать, что он отождествляет себя с Ричардом, самым злым из шекспировских королей.

Однако же Ричард не всегда был средоточием зла даже в шекспировских пьесах — он стал им постепенно. Если обратить вспять эту тенденцию, можно перевернуть и характер Бриорга.

Бриорг кивал с энтузиазмом.

— Да, да, это про меня. Столько горя выпало на мою долю — можно было бы пролить потоки слез. Но я сдержу слезы, я буду мстить. — Он взял свой уцелевший меч и размахнулся им, как будто собирался запустить в кого-то.

Мэт поспешно вклинился со следующей цитатой.

Бриорг криво усмехнулся.

— Да, да, таковы они все, эти людишки. Обзывают меня чудовищем, а когда наступает час показать свою храбрость, показывают только свою спину!

— Я ошибаюсь — или его клыки пошли на убыль?

— Не ошибаетесь. — Мэт чувствовал слабость в коленях: напряжение отпускало его. — Приглядитесь: он линяет. И глаза возвращаются в свои орбиты. Он отождествил себя с Ричардом, и теперь, что бы я с Ричардом ни сделал, то же произойдет и с ним — а я поворачиваю его время вспять. Может, он и чудовище в «Ричарде III», но в отрочестве, в «Генрихе VI», часть II, он был милым и добрым.

Мэт снова обернулся к Бриоргу, ощущая холодок внутри. Начиналась опасная часть — принц Хел. Удержится ли тождество с Ричардом? Хорошо бы — Хел и Ричард были крайними точками на шкале Шекспира. Можно даже сделать вывод, что они представляли собой один и тот же характер в двух его ипостасях — характер под названием «король».

Что ж, рискнем...

— Нет, не может быть! — Бриорг качал головой. — Под этой мерзопакостной оболочкой не может быть ничего красивого.

Но ему, конечно, хотелось верить в обратное. Глаза его стали почти нормальными, волосы на теле исчезли, а от клыков осталось лишь два белых пятна над нижней губой.

Мэт усмехнулся и продолжал:

Когда Мэт кончил, вид у Бриорга был крайне задумчивым. Тишину нарушал только шелест отмирающих волос, осыпающихся с его тела на землю.