Кристофер Сташеф - Маг, связанный клятвой

Мэт вскочил на ноги, десятки стихов проносились в голове. Может, он успеет, разглядев, что за существо проникло за его круги, выбрать нужное заклинание и произнести его? Яркий, чистый свет вряд ли принадлежит колдуну. Но кто же еще, кроме колдунов, мог существовать в Ибирии?

Вроде бы ядро шара начинает уплотняться, и уже различимы очертания — нечто похожее на гуманоида с крыльями. Лица Мэт разглядеть не смог, настолько ярким было свечение. Он попытался прикрыть глаза рукой, но в то же самое мгновение в голове зазвучал голос: «Как смеешь ты глумиться над Господом, давая клятву и не исполняя ее?»

В полном ступоре Мэт, не отрываясь, смотрел на свечение. Потом медленно опустил руку и спросив:

— Простите?

— Даже сейчас ты ищешь путей, чтобы не сдержать клятвы. — Голос зазвучал как-то жестче, суровее, в нем явственно слышался гнев.

— Эй-эй, минутку! — Мэт поднял руку и с удивлением увидел, что волоски на тыльной стороне ладони стоят дыбом. Тут же он почувствовал, как начало покалывать кожу на голове. Кем бы ни было это существо, в нем скопился огромный заряд. — Мне кажется, что вы поняли меня слишком буквально.

— Ах, буквально! — Это прозвучало как удар хлыста. — Да, до последней буквы! А ты что, не отвечаешь за слова, которые произносишь?

— Конечно, нет! Я был британским...

— Но твое ремесло связано с ними — со слонами, с буквами и совершенно точно с духом!

— Нет, я не имел в виду...

— Ты получил предупреждение. Разве учил тебя Господь говорить «да», если ты не хочешь сказать «да», или «нет», когда ты не хочешь сказать «нет»?

— Насколько я помню, нет. Но если честно, я и не уверен, что мне когда-либо доводилось с Ним разговаривать...

— Разве ты никогда не молился? Вот тогда ты и разговаривал с Господом! Разве не приходилось тебе, пребывая в долгой тишине, вдруг почувствовать порыв сделать что-то хорошее? Вот тогда ты разговаривал с твоим Господом! И когда ты читал Евангелие, ты внимал Его словам!

С оборвавшимся сердцем Мэт вспомнил, как однажды на воскресной мессе читали отрывок о молящемся.

— Э-э, минутку, — заторопился Мэт. — Вы же можете оказаться дьяволом, посланным, чтобы искусить меня. Откуда мне знать, что вы посланы Господом?

— Неужели ты смеешь сомневаться в этом? — гневно спросил огненный дух. И по правде говоря, в Мэте начало расти чувство уверенности. Но голос продолжал: — Неужели ты сомневаешься, что я послан Богом? Богом Авраама, Исаака и Иакова и сыном Его — Иисусом Христом?

При упоминании священного имени Мэт враз успокоился. В конце концов он и огненный посланник по одну сторону баррикад, чего ему страшиться? «Господь сказал, что мы узнаем друг друга, преломив хлеб».

Из центра света протянулись руки со сверкающим в них хлебом. Руки преломили хлеб и протянули Мэту одну половину.

«Тогда возьми и съешь, если сочтешь себя достойным».

Мэт застыл, застигнутый врасплох.

— Там что-то говорилось о моих поступках, не так ли?

— Скорее, о твоих словах.

— Ну ладно, моих словах. — Мэт внимательно смотрел на столб света. — Тогда, значит, ты ангел?

— Да.

Почему-то Мэт не мог усомниться в этом.

— О, да простит мне Господь, но мои намерения не соответствовали словам.

Ангел застыл в неподвижности, никак не реагируя на его слова, через некоторое время до Мэта донесся странный гул, а потом раздался голос:

— Это правда: ты вырос в нечестивом мире, где народ давно забыл третью заповедь

— Ага, забыл. Никто не помнит, даже те, кто считает себя верующим, поминают Его имя всуе.

— Так оно и есть, как ты говоришь. — Теперь в голосе ангела слышалось скорее огорчение, чем гнев. — Но ты, который узнал силу слова, ты, который своими глазами видел, как Меровенс был очищен силою слова три года назад, ты должен был бы понимать всю недопустимость такого нечестивого поведения.

— Да. — На сердце у Мэта потяжелело. — Конечно, я должен был знать, что делаю. Но я был очень расстроен и в гневе наговорил глупостей, даже не задумываясь...

Ангел молчал. Мэт слышал едва уловимый гул, который, как он подозревал, имел чисто физическую причину — возможно, это удары молекул об электромагнитное поле вокруг ангела?

Эта мысль неожиданно вызвала абсолютную уверенность в том чувстве, которое неосознанно бродило в нем с самого начала всех его приключений, — ему казалось, что им кто-то управляет, манипулирует. Мэт прищурился:

— А не слишком ли Господь торопится, так буквально принимая мою клятву? Разве Он не учитывает мои намерения? Да, я согрешил, поминая Его имя всуе, но разве Он не простит меня и не освободит от обещаний, данных в порыве расстроенных чувств?

— Он простит любой грех человеческий, ты сам это знаешь! Но как посмел ты набраться наглости просить Его освободить тебя от данного тобою слова!

— Я виноват. — Мэт понурил голову. — Но дело в том, что я совсем не имел в виду на самом деле то, о чем говорил, и только потом, когда понял, какое бремя взвалил на свои плечи, я совершенно точно захотел от него освободиться! Неужели Господь действительно заставит меня пойти на это? Ведь это равносильно самоубийству!

— Что значит жизнь по сравнению с бессмертием души?

— Вам легко говорить, — Мэт снова рассердился, — ведь у вас нет тела! — Приступ гнева прошел, и Мэт снова опустил глаза. — Простите, но не так уж и просто встретиться лицом к лицу со смертью и мучениями, зная, что ты смертен. Я всегда думал, что Господу угодно, чтобы на такое шли по доброй воле.

— Да, это так. — Голос ангела звучал мрачно. — Твой грех прощен, и Господь не помянет его более. Ты волен вернуться.

Мэт почувствовал слабость во всем теле. Он свободен.

— Да святится имя Его!

— Но подумай, — строго продолжал ангел, — ты же поклялся, и то, что ты поклялся совершить, очень нужное дело, и не для Него, а для твоих друзей-смертных. Ты разве не любишь Бога?

— Да, но...

— Тогда возлюби и ближних своих! Разве Он не сказал: «То, что ты делаешь для малых сих, ты делаешь для меня»?

— Да, конечно. Я, кажется, действительно помню этот отрывок, но...

— Разве ты не хочешь служить Господу Богу?

— Но это же невозможно!

— Все возможно для Бога.

— Но я же не Бог! Я даже не Его ближайший родственник! И кроме того, когда бы я ни произносил молитву Господню, то всегда прошу Его не вводить меня во искушение! Разве здесь, в Ибирии, моя душа не в большей опасности, чем тело?

— Да, опасность велика, потому что в Ибирии любой творящий магию может стать колдуном и приобрести огромную власть! И все же, когда ты произносил имя Господа всуе, ты подвергал свою душу большей опасности! Ладно, ты прощен, ведь все это исходит из другого мира, отодвинутого во времени довольно далеко и не познавшего истину в полном объеме, хотя, казалось, мог бы и познать! Ибо разве Бог твоего универсума не есть Бог этого? И разве не то же здесь Писание? И не тот же Закон? Разве этого не достаточно? Вот и следовал бы им, тогда бы и уберег свою душу от греха! Но смотри, чародей! Еще один такой грех — и ты попадешь в руки врага! И если ты лишишься благодати, враг использует твою собственную силу магии, чтобы соблазнить и погубить тебя!