Кристофер Сташеф - Маг, связанный клятвой

— Я бы сказал, — медленно заговорил монах, — что теперь-то они очень хорошо осознают, что избрали неправедный путь. Во всяком случае, некоторые, а может, даже и большинство. Теперь ведь влияние армейского колдуна на них не действует. Но есть и такие, в которых ненависть к добру и ко всему божественному настолько сильна, что даже сейчас они не испытывают раскаяния.

Это прозвучало неискренне. Мэт, прищурившись, посмотрел на него:

— Может, ты просто пытаешься найти оправдание?

— Никогда! — Брат Тук возмущенно посмотрел на Мэта.

— Прости, — быстро проговорил Мэт. — Просто я сам чувствую вину. Я так многим обязан тебе, монах.

— Тогда помоги мне с ранеными вражескими солдатами. — Брат Тук отвернулся. — Пошли со мной. Я должен их осмотреть.

Мэт нахмурился, недоумевая, почему это монаху захотелось, чтобы он сопровождал его, но вовремя вспомнил, что обладает силой вылечивать тела так же быстро, как брат Тук людские души. И пошел следом за монахом.

Они присоединились к солдатам, которые собирали на поле брошенное оружие, потерянные стрелы и боеприпасы — все, что армия оставила в своем поспешном бегстве. Потом все начали возвращаться в замок. Возвращение было замедлено тем, что брат Тук проверял все стрелы до последней, чтобы злое колдовство не проникло за стены замка. Действительно, нашлось несколько таких вещей, которые вызвали у брата Тука омерзение, по-видимому, ими пользовались для свершения черных дел. Брат Тук даже отшатнулся, когда их попытались пронести мимо него. Солдаты выбросили эту гадость обратно в поле. Пара таких инцидентов заставила Мэта вспомнить о Троянском коне и порадоваться, что брат Тук был с ними.

Все это заняло бы, наверное, еще больше времени, не проведи Пак предварительной проверки крестьян. Устроившись в шлеме сэра Ги, он что-то нашептывал рыцарю, когда тот ходил между солдатами и крестьянами. Очевидно, Черный Рыцарь пытался поддержать моральный дух, который, кстати сказать, еще никогда не был на такой высоте, поздравляя защитников с победой и выражая им благодарность за преданность и верность.

Мэт наотрез отказался помогать. Он прекрасно знал свои возможности и совершенно не сомневался в том, на сколько хватит запасов доброты в его сердце. Мэт чувствовал, что в глубине души он мстителен и даже иногда жесток. Ему и в голову никогда не приходило, что брат Тук мог испытывать точно такие же чувства, но только большой силой воли сдерживал их. Еще не настало время, когда Мэт поймет, что этика — не врожденное чувстве и она не приходит к человеку просто так.

— Но мы не можем здесь оставаться, — заметил Мэт сэру Ги, когда все крестьяне и солдаты вернулись с поля боя, когда ворота закрыли, а мост подняли. — Мы здесь как подсадные утки.

Сэр Ги кивнул:

— Нам пришлось укрыться в этом замке, когда армия Зла буквально насела нам на пятки. Но теперь, когда они бежали, мы сами можем выступить в поход и нанести удар.

Представив, что теперь нужно будет добровольно идти на столкновение с противником, Мэт почувствовал, как внутри у него все похолодело, но, пересилив себя, только кивнул:

— Ведь за этим мы пришли сюда и должны это сделать, не так ли? Кроме того, если сейчас позволить нашим солдатам разойтись по домам, они опять попадут под влияние местных колдунов и прихвостней короля.

— В единстве — сила, — согласился сэр Ги. — На этой земле нет безопасного места для добрых людей, но и для злых людей тоже, только вряд ли они знают об этом.

— Да. В конце концов волки обязательно начнут грызть друг друга.

— Но боюсь, лишь до тех пор, пока мы на них не напали. Теперь мы должны быть вместе и двигаться вперед. Только оставаясь армией, мы имеем шанс выжить.

Мэт решил не напоминать, что в их положении только победа могла гарантировать выживание. Это подразумевалось само собой.

Они дали возможность своим людям отъесться и отоспаться, хотя по настоянию Мэта пищу выдавали небольшими порциями. Мэт знал, к чему может привести чрезмерное увлечение едой, если длительное время пришлось сидеть впроголодь. В перерывах между сном солдаты и крестьяне упаковывали оружие, сэр Ги всем дал ясно понять, что личные вещи придется оставить в замке.

Два дня спустя, ранним утром по мосту маршировала длинная колонна: в середине двигались крестьяне, телеги с провизией, впереди и сзади — солдаты, охранявшие обоз. Во главе колонны шел Робин Гуд со своими людьми. Шествие замыкали сэр Ги и Мэт.

— А почему мне не досталось везти рыцаря? Рожей не вышел, да?

— Нет, Нарлх, ты же знаешь, что дело не в этом, — успокаивала его Иверна. — Просто сэр Ги привык к дракону. — Произнося это слово, Иверна вздрогнула.

Нарлх сразу же смягчился:

— Ну ладно, дама. Тебе тоже надо ехать верхом, как и всем другим женщинам, а я бы в жизни не доверил тебя этой огромной ящерице. Между прочим, я думаю, что рыцарю не следует ходить пешком с таким количеством навешанных на него железяк.

— Такая нагрузка ужасно вредна, — согласилась Иверна.

Мэт осмотрел местность и понял, что переход будет трудным.

Когда они рано утром выступили в поход, день казался ясным и безоблачным, сейчас же небо быстро темнело. К полудню все было затянуто низко бегущими облаками, и Мэт почувствовал, как что-то начало сгущаться в воздухе. Потом он понял, что это было не атмосферное, а магическое явление. Мэт поспешил к Стегоману и крикнул, задрав голову:

— Сэр Ги?

— Да, лорд Маг?

— Я чувствую, что вокруг меня начинает сгущаться колдовство. Пока еще не очень сильно, но первые признаки уже есть.

Рыцарь нахмурился и оглянулся на брата Тука. Монах вышагивал с напряженным лицом.

— Похоже, наш святой отец чувствует то же самое, — заметил сэр Ги. — Он перебирает свои четки.

Мэт оглянулся. Брат Тук держал четки в руках и, перебирая их, бормотал старые простые молитвы. Нужно заметить, что четки были такого огромного размера, что их можно было спутать с боевым оружием.

— Какое же колдовство готовят нам вражеские колдуны? — требовательно спросил сэр Ги.

— Я не знаю, — помотал головой Мэт. — Еще слишком рано говорить об этом. Но стоит всех предупредить, чтобы готовились к атаке.

— А откуда она может начаться? — Сэр Ги обвел рукой широкую равнину, простиравшуюся вокруг них.

До самого горизонта тянулось поле, золотившееся наливавшимися колосьями, и лишь примятая полоса, по которой отступал враг, пересекала этот живой ковер. Они шли по середине этой полосы. Мэт опять вспомнил о неприятеле, который к этому времени уже, наверное, восстановил свои силы. Эта мысль не очень-то улучшила настроение Мэта.

Но у сэра Ги была своя точка зрения. Как посреди такой равнины, по сравнению с которой Канзас показался бы просто холмистой местностью, можно организовать засаду?