Дженнифер Фаллон - Харшини

— Вот! — сказала она, бросая бумагу на стол.

Сквайр Мэтен удивленно поднял глаза на нее.

— Спокойнее, Верховная сестра, спокойнее.

Хотя именно кариенские жрецы создали чары, перенесшие его сознание в тело Джойхинии, оккупация Цитадели радовала Верховную сестру не больше, чем любого другого медалонца. Она держала это при себе, и причина, конечно, была не в патриотизме. Просто у Локлона имелось свое мнение о том, как вести дела, а Мэтен своим видом постоянно напоминал ему о том, насколько ограничена его власть.

С чисто политической точки зрения, Локлон восхищался мудростью герцога Сетентона, поставившего у власти Мэтена. Даже лорд Рейч с удовольствием свалил на него заботы о повседневных делах Цитадели. Наверное, кариенцы испытывали сильное искушение потребовать мгновенного обращения покоренного народа к вере во Всевышнего; запретить обряды, на которых многие столетия держалась жизнь Медалона. Мэтен же был слишком умен, чтобы будить такими действиями народное недовольство. Хватило и тех беспорядков, которые возникли, когда они открыли ворота Цитадели, чтобы впустить кариенскую оккупационную армию. А он не хотел вызывать народное восстание, приказывая людям в одночасье сменить свою веру и взгляды на богов.

Теперь, когда не надо было отвечать перед Кворумом, Верховная сестра могла издавать такие декреты, какие хотела, но писались они под чутким руководством Мэтена. На первый взгляд, эти декреты были вполне приемлемы. Надо было очень внимательно вчитываться в них, чтобы понять, что это были первые хитроумные шаги по дороге, ведущей к поклонению Хафисте. Мэтен уже почти поставил вне закона проституцию, которую Сестринская община легализовала два столетия назад. Недавно вошли в силу и другие законы. Теперь считалось проступком держать пари на что угодно; этот декрет вызвал много воркотни, но открытых протестов не было. Сам Локлон не был завзятым игроком, предпочитая играть наверняка, но зато он неплохо представлял религию кариенцев и понимал, что это было еще одно из моральных ограничений, которые они хотели навязать медалонцам.

Теперь на очереди стоял закон о внебрачных детях, но Локлон сомневался, чтобы Мэтену удалось легко провести его. В Медалоне родство определялось по материнской линии — этот закон был принят Сестринской общиной очень давно, — из чего следовало, что не меньше двух третей здешних жителей по кариенским понятиям было рождено вне брака. Никому особенно не понравилось бы в один прекрасный день превратиться в незаконного ребенка.

Попытайся Мэтен расформировать защитников, ему было бы не миновать кровавой бани, и он мудро не делал никаких попыток разоружить их и даже, вопреки советам Локлона, оставил на месте Гарета Уорнера, равно как и всех господ офицеров в Цитадели. Локлон не доверял Гарету Уорнеру, несмотря на то что тот всем видом демонстрировал покорность завоевателям. С точки зрения Локлона, даже заключенного в тело Верховной сестры, подобная услужливость пахла двуличностью. Мэтен предпочитал не вникать в такие тонкости, прагматично считая, что, пока Гарет подчиняется приказам, лучше его не трогать.

Что до Лорда Защитника, то ему не доверял никто, начиная с лорда Рейча. Он с трудом смирился с капитуляцией и активно поддерживал дезертиров, досаждавших им саботажем. Ходили слухи, что он послал большое войско в Хитрию и что весной оно должно напасть на захватчиков. Дженгу поместили в темницу под штаб-квартирой защитников, и там он и останется, пока Рейч не решит, что с ним делать. Кариенский герцог не любит убивать без нужды. Может быть, Лорд Защитник на что-нибудь еще пригодится.

Раздался стук в дверь. Мэтен оторвался от бумаг и пригласил просителя войти. В кабинет вступил Гарет Уорнер и, вежливо поприветствовав Мэтена и Верховную сестру, встал возле стола.

— Доброе утро, сквайр, доброе утро, Верховная сестра.

— В чем дело, комендант? Беспорядки в связи с сегодняшней казнью?

— Именно так. Я подумал, что следует назначить дополнительную стражу вокруг Цитадели на случай, если ситуация выйдет из под контроля.

— По-моему, это неплохая идея. Я пошлю в лагерь за людьми.

— Я надеялся послать туда защитников, — невозмутимо отозвался Гарет. Джойхиния опасливо взглянула на него. И Локлон, и Джойхиния всегда недолюбливали Гарета Уорнера. Шибко умный.

— Зачем? — подозрительно спросил Мэтен.

— Вы сегодня вешаете защитника, сквайр. Я предпочел бы, что бы мои люди были сегодня при деле. Если у них не будет занятия, они пойдут туда в качестве зрителей.

— И получат полезный урок.

— А может быть, решат вмешаться.

Мэтен немного подумал и кивнул.

— Очень хорошо. Берите сколько нужно своих людей. И поставьте их куда-нибудь подальше от амфитеатра.

— Я приготовил список стратегических пунктов, которые могут оказаться под угрозой, если что случится. Я прослежу, чтобы моих людей разослали по всем этим местам. Им это не покажется странным, и кроме того, как вы сказали, это удержит их подальше от амфитеатра.

— Очень хорошо. Это все?

— Да вот еще одно дело, — небрежно доложил Гарет. — Неполадка с главными воротами. Заело поворотный механизм, и их никак не удается открыть. Я послал туда инженеров. Они обещают все исправить уже утром.

Мэтен казался обеспокоенным.

— Подходящий денек для такой напасти. А вы уверены, что это случайность?

Комендант кивнул.

— Никто к этому руку не прикладывал, если вы об этом. Я лично проверил сразу же, как только мне доложили об этой неприятности. Можете потом сами посмотреть.

— Просто откройте эти проклятые ворота, — нетерпеливо бросил Мэтен.

— Как скажете, сквайр. — Гарет отсалютовал и направился к двери. — Я взял на себя смелость поставить стражу тут у вас, — добавил он, выходя. Потом посмотрел через плечо на Джойхинию и улыбнулся. — И назначил отдельного телохранителя для вас, ваша милость. Нам не нужны никакие инциденты.

Что-то в манерах Гарета Уорнера насторожило Локлона. Он был слишком спокоен, слишком легко говорил о повешении Тарджи. А Мэтен снова углубился в речь, едва Гарет закрыл двери за собой.

— Я изменил ту часть, где говорится о предательстве. Теперь она звучит так: «Капитан Тенраган запятнал честь защитника. Его неумелые и трусливые поступки позорят каждого жителя Медалона»… и так далее и так далее. Звучит вроде лучше, верно? Прямо называть его предателем, наверное, не стоит. Строго говоря, он ведь Медалон не предавал, только Кариен, а это не кажется вашим людям таким уж преступлением. Нам нужно представить его трусом, преступником, который не стоит… Вы меня слушаете?

— Он что-то задумал, — высказалась Джойхиния.

— Кто? Тарджа Тенраган?