Дженнифер Фаллон - Харшини

Р'шейл не знала, что сказать и стоит ли говорить вообще. Брэк погрузился в воспоминания. Он шагал по залу, и его сапоги гремели по мраморному полу.

— Видишь эти двенадцать колонн, поддерживающие галерею? В каждой из них была ниша, но теперь они замурованы. В каждой из них был алтарь одного из первичных богов. — Он нахмурился в ответ на какие-то далекие воспоминания и взглянул на нее. — Всевидящий Кристалл стоял вот здесь, на подиуме. Он казался мне огромным, но это, наверное, потому что я был еще маленьким.

— Должно быть, это было прекрасное зрелище.

— Было, — согласился он, хмуро глядя на голые стены. Стена за подиумом была заштукатурена и побелена. Р'шейл вспомнила внушительный камень в храме Гринхарбора и попыталась вообразить подобный камень, гордо возвышающийся посреди этого храма, но не смогла. Для нее зал был слишком связан с Сестринской общиной и ее историей, чтобы она могла представить то, чем грезил сейчас Брэк.

— Ты даже не представляешь, как в детстве мы с Коранделленом озорничали, играя с богом воров и богом удачи.

— Вы играли с богами?

— Мир тогда был совсем иным, Р'шейл. Тогда не было никаких сестер Клинка. Никакого Всевышнего. Вообще никакого насилия, о котором стоило упомянуть, разве что в Хитрии, но это была провинция бога войны, и на наши жизни они посягали редко. — Он покачал головой и печально огляделся. — Сестринская община немало напакостила, но из всех ее дел это, пожалуй, самое скверное.

Она вгляделась в пустой зал. Она видела Убежище и была покорена его красотой, но сейчас ей пришло в голову, что все его красоты были только слабым отражением того, чем когда-то была Цитадель.

Брэк, видимо, уже стряхнул с себя меланхолию.

— Пошли. Если уж нам нужно это сделать, то лучше поскорее Город скоро проснется.

— Жрецы нас не учуют?

— Здесь — нет.

— Ты не говорил об этом раньше.

— Я вполне намеренно утаил это от тебя, — подтвердил он. — А то мало ли что бы ты надумала.

— Но они же засекли меня в прошлый раз, когда я попыталась призвать здесь силу.

— Это потому, что они были внутри вместе с тобой.

— Интересно, сколько еще жизненно важных деталей ты вполне намеренно утаил от меня? — рассердилась Р'шейл.

— Немного. Но нам пора. Не торчать же здесь весь день.

Это был Храм богов. Произнести здесь имя бога значило призвать его. Ей стало не по себе — а вдруг после всего, что здесь происходило, боги не захотят прийти на ее зов? Она покосилась на Брэка, потом решительно вздохнула.

В конце концов, был только один способ выяснить это.

Попав в плен, Тарджа остался в живых только потому, что его не узнали. Когда он пришел в себя, дико болела голова, глаза были залеплены кровью, натекшей из раны на лбу. Он лежал в переполненной камере, куда кариенцы согнали всех арестованных. Тарджа замерз до дрожи и посинения, лежа на холодном полу в сырой одежде, но, к собственному удивлению, этим все и исчерпывалось. О Ульране и прочих ничего не было слышно. Или они сумели ускользнуть, или их держали где-то в другом месте.

Сохранению его инкогнито способствовало и то, что кариенцы не очень заботились о том, чтобы установить личности пленных. Это была работа для писцов, а кариенцы считали, что в штурмовом отряде писцы не обязательны.

Основные части кариенской армии появились в Котсайде на следующий день после того, как он пустил паром по течению. По словам сокамерников, которые в тот момент были на берегу, река разломала паром, ударив его о берег, как пустую деревянную коробку. Теперь он годился только на растопку. Это немного утешило Тарджу. Хоть ненадолго, но все же он задержал кариенцев.

Однако везение длилось недолго. Через неделю пребывания в тюрьме в его камеру попал Ульран и, увидев Тарджу, радостно окликнул его по имени, да так громко, что слышно было всем кариенцам в Котсайде.

Через час Тарджа, скованный по рукам и ногам, стоял перед лордом Рейчем и лордом Верланом.

Обнаружив, что взяли в плен самого Тарджу Тенрагана, кариенцы поняли, что Всевышний откликнулся на их молитвы. Он оказался виноват во всем, что в этой кампании у кариенцев вышло не так: и в смерти Кратина, и в смерти лорда Терболта, и в том, что в северном Медалоне было слишком мало сел и городов, где можно было бы реквизировать провиант, что поставило их армию перед угрозой голода, и даже в том, что им все еще требовалась помощь защитников для приведения гражданского населения к покорности. И был виноват в появлении партизанских отрядов, то тут то там нападающих на них с флангов и бесследно исчезающих в ночи при попытке их схватить, он был виноват в том, что они застряли на этом берегу, — впрочем, последнее обвинение Тарджа считал не лишенным некоторых оснований.

Тарджа был виноват во всем, и они хотели, чтобы он за все расплатился сполна.

Кариенские герцоги выглядели не слишком веселыми. Похоже, что успех достался им слишком дорогой ценой. Лорд Рейч вроде бы и не обвинял Тарджу в том, что он один виноват во всех неудачах оккупационной армии, но в то же время создавалось впечатление, что так оно и есть. Высокомерно посмотрев на Тарджу, он уткнулся в лежащий перед ним свиток.

— Ты убил лорда Пайтера, лорда Терболта и его королевское высочество Кратина, наследного принца Кариена. Ты же убил жреца Элфрона. Ты обвиняешься в бесчисленном количестве актов саботажа, в том числе в разрушении котсайдского парома. Ты обвиняешься в похищении ее королевского высочества, Адрины, наследной принцессы Кариена, и в передаче ее варварам-хитрианцам, которые до сих пор держат ее в заложниках. Ты поддерживал сношения с демонами и с язычниками и активно содействовал харшинским колдунам. Что ты можешь сказать по этому поводу?

— Что вы забыли включить в список поедание младенцев, — ответил он с дерзким спокойствием, приходящим к человеку, знающему, что он обречен и может говорить теперь все что угодно — хуже уже не будет.

— Ты будешь повешен, капитан. Ты заслужил это своими преступлениями.

— В таком случае не могли бы вы сделать это поскорее? — усмехнулся он, наслаждаясь раздражением кариенского герцога. — Кормежка в тюрьме отвратная.

— Ты дорого заплатишь за свою дерзость, капитан.

— Давайте покончим с ним прямо сейчас! — высказался Верлан. Терпение у этого большого человека с громким голосом было на удивление коротким.

Рейч покачал головой.

— Мы должны показать этим медалонцам, что даже могучий Тарджа Тенраган не может избежать нашего возмездия. Если мы повесим его здесь, в этой дыре, люди не поверят, что мы это сделали, Его смерть должна стать публичным событием. Подождем, пока не доберемся до Цитадели. Мне нужно как можно больше свидетелей.