Дженнифер Фаллон - Башня Измены

Прошло четыре дня. Долгое ненастье сменилось ясной морозной погодой, задул студеный ветер. Зима была не за горами. Хедли, вдруг озаботившийся отсутствием у лошадей крыши над головой, нагнал из обоза людей и приказал им в спешном порядке сооружать брезентовые навесы над загонами.

Мотаясь от телеги до загона и обратно, Майкл замучился вконец. А Монтей знай себе подгонял — очень уж ему хотелось покончить с этим делом и поскорей забраться в теплую палатку. К полудню телега подъехала к загону, где работники натягивали брезент на сколоченный каркас. Возле изгороди горел костерок, у которого хлопотали стряпухи. В большом котле кипела похлебка — наступало обеденное время. Монтей велел Майклу продолжать работу, а сам направился к костру.

Мальчик стащил с телеги тюк с сеном и поволок его к загону, честя на все корки медалонцев вообще и Монтея в частности. «Всевышний, сделай так, чтоб его пронесло от этой похлебки!»

— Не сделает. Хафисте некогда, приятель.

Майкл поднял голову — на изгороди сидел белобрысый парень лет пятнадцати, облаченный в невероятно живописные лохмотья — Майкл и не заметил, что воззвал к Хафисте вслух.

— Не поминай имени Хафисты всуе. Ты безбожник!

— Ну и что! Я знаю о Хафисте. Я, конечно, не разговариваю с ним, как ты, но о его существовании знаю.

Майкл выпрямился и удивленно посмотрел на оборванца: вот уж не ожидал услышать такие слова от нечестивца. Наверное, этот парень один из рабочих, которые строят укрытия для лошадей.

— Чего тебе надо?

— Ничего.

— Тогда катись отсюда. — Майкл поудобнее подхватил тюк и, крякнув, потащил его к загону.

— Что ты делаешь?

— А ты как думаешь? Белобрысый засмеялся.

— Да этот тюк почти с тебя ростом.

— Тогда, может, поможешь мне?

— Э-э, нет. Это работа. А я не работаю. Майкл опустил тюк на землю.

— А чем же ты занимаешься?

— Я вор.

Майкл не удивился — парень выглядел ужасно нечестным.

— Воровство — это грех.

— Не говори ерунды! Кто тебе сказал такую глупость? А-а, наверное, Хафиста. Вот же старый педик!

— Ты богохульствуешь! Это тоже грех.

— Да не существует на свете никаких грехов! Тебя как зовут?

— Майкл.

— Давай-ка, Майкл, я поучу тебя уму-разуму. В общем, нет никаких грехов. Вор не делает ничего плохого. Своими делами он славит Дэйсендарана — бога воров.

— Есть только один настоящий бог! — возмутился Майкл. Парень нахмурился и спрыгнул с изгороди.

— Ты действительно так думаешь? И все кариенцы такие же?

— Да! А теперь катись отсюда.

Майкл наклонился было над тюком, но, раздумав, сел на него и уставился на собеседника.

— Майкл, Хафиста выдумал грех для того, чтобы верующие не смели почитать других богов.

— Других богов нет!

— Ах, вот как! Похоже, мне придется заняться твоим воспитанием, приятель. — Парень тяжело вздохнул и вдруг повеселел. — Ну ничего, мы поладим. Я наставлю тебя на путь истинный относительно первичных богов.

— Меня уже наставили. Хафиста — Всевышний.

— Хафиста — надутый старый болтун, и я с удовольствием украду тебя у него.

— Ну что ты копаешься, парень! Мы так до полуночи не управимся. Шевелись давай! — послышался крик Монтея.

Майкл испуганно вздрогнул и оглянулся, а когда вновь повернул голову, испугался еще больше — изгородь была пуста.

— Что ты стоишь и болтаешь сам с собой, как придурок? — проворчал Монтей, подходя. — Беги давай, похлебай горяченького. Но только быстро!

Майкл побежал к костру. Ой, как вкусно пахнет! Зря он все-таки попросил Всевышнего, чтоб Монтея пронесло. Ну ничего, авось Хафиста не услышал его неосторожных слов. Но куда все же подевался этот пацан?

Часа в три пополудни в загон явились двое защитников и сообщили Монтею, что маленького кариенца желает видеть капитан Тенраган. Монтей с тоской посмотрел на тюки с сеном, оставшиеся в телеге, выругался, но, делать нечего, подчинился. Защитники повели Майкла к башне. По дороге оба молчали, как немые, и парнишка успел напридумывать всяких ужасов, которые могли его ожидать.

Войдя в главный зал, Майкл увидел Тарджу, стоявшего у большого камина, капитана Альмодавара и Дамиана Вулфблэйда, который сидел за столом и задумчиво ковырял столешницу кинжалом. Рядом с Альмодаваром, к великому своему изумлению, Майкл увидел брата.

— Джеймс!

Подбежав к брату, Майкл остановился и уставился ему на руки. Раз, два, три… десять! Все на месте. Заметив это, Джеймс усмехнулся и обнял братишку.

— Мне сказали, что ты вернулся, но я хотел убедиться в этом сам!

— Ой, Джеймс, я так за тебя боялся! Как ты? Тебя не обижали?

— Конечно, нет. — Джеймс улыбнулся. — Я тоже за тебя боялся. Что ты делал у лорда Лезо?

Майкл глянул на взрослых и снова уставился на Джеймса. Брат стал выше ростом, поздоровел и совсем не напоминал изможденного пленника.

— Я тебе потом расскажу.

— Никаких «потом», парень, — вмешался в разговор Альмодавар. — Джеймс вернется к своим занятиям.

— Угу. Я должен вернуться. Мои тренировки занимают очень много времени. Но я постараюсь увидеться с тобой, если смогу отлучиться.

— Тренировки?

— Я буду солдатом. Майкл сделал шаг назад.

— И тебя учат хитрианцы?

— Ну да.

— Значит, ты стал предателем?

— Я вас предупреждал, — проворчал Дамиан, конкретно ни к кому не обращаясь и продолжая ковырять стол.

Джеймс вздохнул.

— Послушай, Майкл…

— Ты отрекся от Всевышнего? Ты молишься первичным богам? Да ты что?

— Всевышний? Мне нет никакого дела до Всевышнего! Я хочу быть солдатом, Майкл! Я никогда не стал бы рыцарем в Кариене. Я простолюдин, а таких берут только в копейщики. А хитрианцев не волнует происхождение. Они судят о человеке по его способностям, а не по тому, кто его отец.

— Наш отец служит третьим дворецким у герцога Кирхландского!

— Да его титул дерьма не стоит, и тебе это прекрасно известно!

Майкл не поверил своим ушам. На глазах у него выступили слезы.

— Что вы с ним сделали? — набросился он на Тарджу. Медалонцы тут были, правда, ни при чем, но самого Тенрагана Майкл считал повинным во всех несчастьях, которые свалились на его голову в последнее время.

— Твой брат сам сделал выбор, мальчик.

— Нет! Вы с ним что-то сделали. Джеймс никогда не предал бы Кариен! Он никогда не отрекся бы от Всевышнего!

— Пора бы тебе повзрослеть, Майкл. — Джеймс вздохнул. — Всевышнему плевать на таких, как ты и я. Он бог лордов и принцев, но по его милости мы работаем на них. Если хочешь, можешь и дальше верить в его благодеяния, а я пойду с теми, кто учит меня полезному. — Джеймс повернулся к военлорду и поклонился: — Я могу быть свободен, милорд?

— Да, можешь идти.

Джеймс посмотрел на Майкла и покачал головой: