Дэн Черненко - Пираты Черных гор

– Я горжусь тобой. Ты поступил как должен был поступить.

– Думаю, да, – ответил Ланиус. – Я рад, что ты думаешь так же. Но что подумает твой отец?

– Он не терпит знатных людей, которые подчиняют себе крестьян, тем самым отбирая их у Аворниса, – заметила его жена. – Он не станет выражать недовольство по поводу того, что ты остановил кого-то из них. Ты же не собираешься свергать его.

– Конечно, нет, – поспешил ответить Ланиус.

Он стал бы отрицать это даже если – особенно если – это было бы правдой. Но это не было правдой. Он не собирался даже пытаться свергать Граса. Его тесть, скорее всего, победит, если они решат помериться силами друг с другом. И еще: этот небольшой глоток власти, который себе позволил Ланиус, убедил его, что Грас больше подходит на эту роль. Когда дело шло о животных или древних манускриптах, Ланиус был воплощенным терпением; от его внимания не ускользали малейшие детали. Когда дело дошло до ежедневной работы по управлению государством, ему пришлось подавлять зевоту. Он также знал, что ему никогда не стать великим – даже хорошим – полководцем. А Грас – настоящий воин.

Сосия продолжала:

– Хотелось бы мне, чтобы в стране черногорцев дела шли лучше. Тогда отец скорей бы вернулся домой.

– Согласен с тобой – мне бы тоже хотелось этого, – кивнул Ланиус. – Единственной причиной, по которой они не идут так хорошо, является то, что Низвергнутый, должно быть, более могуществен и проявляет там себя сильнее, чем мы думали.

– Это плохо, – проговорила Сосия.

– Конечно, – Ланиус больше не хотел распространяться на эту тему.

Жена спросила:

– Можем ли мы что-нибудь сделать здесь, чтобы отцу стало полегче там? Может, заняться ментеше, чтобы Низвергнутому пришлось уделять внимание и кочевникам?

Ланиус посмотрел на нее с восхищением. Эта женщина размышляла так, будто была королем Аворниса. Он ответил:

– Но тогда нам тоже придется противостоять и тем и другим. Станет ли это большим испытанием для Низвергнутого, чем для нас? Над этим надо подумать. И разумеется, написать письмо твоему отцу.

– А как насчет Орталиса? – Сосия искоса посмотрела на мужа.

– Я не знаю, сделал ли он еще что-то после того случая, – сказал Ланиус.

Лица супругов стали кислыми. Сказать, что он не знает, совершил ли Орталис еще что-нибудь новое и ужасное, было не то же самое, что сказать: брат Сосии ничего такого не делал. Сколько проступков Орталиса остались никому не известными?

Ланиус покачал головой. Что бы сын Граса ни совершил, всегда находился человек, который был в курсе этих дел. Но сколько таких людей уже не могли поведать свои истории? Только Орталис знал это.

– Ему следует снова заняться охотой, – сказала Сосия. Должно быть, что-то изменилось в лице Ланиуса, и она быстро добавила: – На медведя или кабана, на птиц или оленей и зайцев – что-то вроде этого.

– Ну конечно!

Ланиусу хотелось, чтобы его ответ прозвучал более жизнерадостно. Какое-то время Орталис казался ему... вполне человеком. Охота и убийство животных позволяли Орталису утолять свою жажду крови в том виде, который, по крайней мере, никому не мешал. Но, пожалуй, это опять перестало удовлетворять его. Женщина вздохнула:

– Хотелось бы, чтобы все было проще.

– Ты хочешь невыполнимого. – Ланиус грустно улыбнулся. – Чем старше я становлюсь, тем более сложным кажется мне все вокруг.

Он женился на дочери человека, который отправил его мать в Лабиринт. Более того, он любил ее. Если это не было достаточно сложным для обычной жизни, что же тогда следовало считать таковым?

Король Грас перевел взгляд с Гирундо на Птероклса, потом на Всеволода и снова пробежал глазами по их лицам. Они молча кивали ему, один за другим.

Затем настал черед стен Нишеватца. Они сурово нависали над ними, и такими мрачными стены выглядели с тех пор, как аворнийская армия подошла к ним.

– Все согласны? – спросил Грас – Это единственное, что мы можем предпринять, так?

Генерал, волшебник и свергнутый властитель Нишеватца снова кивнули, теперь почти дружно. Гирундо сказал:

– Если мы пришли не сражаться, то зачем мы пришли сюда вообще?

– У меня нет ответа на твой вопрос! – заявил Грас. «Как бы мне хотелось знать этот ответ! » Он тоже резко кивнул. – Ну, хорошо. Посмотрим, как будут развиваться события дальше. Ступайте. Я знаю, вы будете делать все, что в ваших силах.

Гирундо и Птероклс поспешили прочь. Место Всеволода было рядом с Грасом.

– Я благодарю тебя за это, – сказал он на своем ужасном аворнийском. – Я буду делать, мой народ будет делать, все возможное делать, чтобы помочь.

– Я знаю. – Грас отвернулся. Он подумал, что у Всеволода, несомненно, добрые намерения, но все-таки что-то было еще у него на уме.

Появился трубач: лицо напряжено, полная боевая готовность.

– Сигнал к атаке! – приказал ему Грас.

– Да, ваше величество.

Трубач поднес горн к губам. Пронзительные звуки разнеслись над войском, и через мгновение сигнал подхватили другие горнисты.

Воодушевленные боевой музыкой, аворнийские солдаты пошли вперед. На их месте король Грас не стал бы веселиться, атакуя такое проклятое место, как Нишеватц. Может быть, солдаты просто не понимали, с чем они столкнулись?

Часть атакующих подошла к городу в пределах досягаемости стрел, они начали стрелять в его защитников, пытаясь заставить их нагнуть головы. Другие в этот момент подтащили приставные лестницы, по которым аворнийцы – и некоторые черногорцы тоже – уже были готовы подняться наверх.

– Давайте! – шептал король Грас, наблюдая за ними сквозь клубы пыли, которую они подняли во время атаки. – Вперед, сумасшедшие ублюдки! Вы можете сделать это! Вы можете!

Стоящий рядом с ним Всеволод крикнул что-то на своем гортанном языке, затем схватил его за руку – довольно крепко, Грас даже почувствовал боль. У старика все еще была сила.

– Что это такое? – сказал он. – Я видеть лестница. Потом я не видеть лестница.

Птероклс занимался своим делом – и довольно успешно.

– Я надеюсь, люди принца Василко тоже не видят их, – проговорил Грас. – Если наши солдаты смогут забраться на стену и попасть в Нишеватц...

– Да, – сказал Всеволод. – Тогда у меня будет что сказать моему сыну.

Его большие ладони сжимались в кулаки и разжимались, сжимались и разжимались... Не хотел бы Грас оказаться в этих железных объятиях.

Несмотря на расстояние, шум стоял ужасный. Кричали и визжали люди, грохотало оружие. Машины для метания дротиков оглушительно щелкали. Камни летели вниз на атакующих – колдовство Птероклса не было совершенным, – лестницы опрокидывались и ломались.

Вдруг Птероклс завыл, словно раненый волк:

– Не-е-е-ет!