Ольга Ксенофонтова - Иноходец

— О чем он? — закричал юноша, не опуская шпаги. — Что вы говорите, леди? В каком праве?

— Право Иноходца, — загремел голос Джерард а, отражаясь от сводов. — Вернуть нечеловеческое существо в его родной мир. Твоя мать не человек. Она сильфида. Она могла бы жить спокойно, но нарушила закон и родила ребенка от человека. Тебя, Авентро, если не доходит с первого раза. Попробуешь помешать мне — я имею право тебя убить.

— Стой на месте, Авентро, — рыдала леди, — стой на месте!

Тучи слетелись стаей воронов в потемневшем небе. Ударил в землю, как цыганка в бубен, злой косой дождь. Мощный ветер промчался по галерее. Джерард твердо стоял на ногах, глядя в совершенное, невозможно красивое лицо женщины и понимая — это не попытка сопротивления, а лишь отчаяние. И — прощание.

Она совладала с собой. Она даже сумела улыбнуться напоследок сыну.

— Отпустите мою руку, Иноходец. Я не убегу. Ведь это смешно, не так ли?

— Очень, — подтвердил Джерард. — Не отпущу. Лишь потому, что когда еще доведется сопровождать такую прекрасную даму. Мне все больше достаются кровопийцы да трупоеды.

В последний момент Авентро не выдержал и рванулся за ними. Рванулся в дыру, из которой лилась странная музыка. Джерард спиной ощутил это отчаянное движение, и легонько засмеялся.

— Идите, — проговорил, отпуская руку сильфиды. — Я должен проследить за вами.

— Клянитесь мне, Иноходец, что не причините вреда моему сыну!

— Ни малейшего, леди. Зачем мне человек?

— И не бросите его здесь!

— Не брошу.

— Слово Иноходца всегда было законом! — крикнула сильфида. — Всегда! Не нарушайте его!

— И не подумаю, леди. Счастливого пути.

Как легко и быстро она скользит по туманной тропе. Сама — туман, сама — полупризрак. Дева-ветер. Джерард некоторое время позавидовал мастерству красавицы, сделал пару шагов, словно пробуя повторить увиденное.

Потом — пригнулся. Над головой мелькнула шпага.

— Ну что же это такое, молодой человек. В спину! — покачал головой, оборачиваясь.

Щенку повезло, он впрыгнул на их тропу, на правильную тропу. Но далекое-далекое шипение стражей подсказывало: человека заметили. Джерард и сам видел сейчас пламенную, безумно хлопающую крыльями бабочку-сердце в лихорадочно вздымающейся щупленькой грудной клетке юноши. Желанная Межмирью драгоценность. Сладкая маленькая добыча.

— Бесчестно прийти в дом гостем, а покинуть его — злодеем!

— Ой, красиво сказано, — вздохнул Джерард. — А ты ведь сам меня позвал. Я не ухожу, не закончив дела.

— Я звал увести чудовище! А ты забрал мою мать!

— Она нарушила закон. Именно тем, что она — твоя мать. Так что хватит размахивать этой штукой, еще сам поранишься. Я обещал леди вывести тебя из Межмирья. Не трепи нервы и возвращайся.

Сын сильфиды, точно. Ветер в мозгах. Будет нападать.

Джерард не желал драться. Отступал, уворачивался. Для полноты ощущений получил царапину на ухе. Хватит, пожалуй, на сегодня.

— Дерись! — кричал юноша, — Ино-хо-дец! Бегаешь от меня, точно мышь!

В позвоночник словно вбили клин. Что-что?

«Крупная дрожащая мышка Джерри … такая пугливая…»

Он стиснул зубы, за что-то ухватился, размахнулся в ярости…

И мог только проследить, как хорошо пущенным снарядом, пробивая Межмирье насквозь, отлетает Авентро. С-сссильфидин сын. Однако, на вспышку гнева затратилось столько энергии, что она даже разорвала ткань Межмирья и создала новую дверь! Ну что же! Леди, я не нарушал слова: вреда особого не причинил и, главное, не оставил здесь. А в каком мире сейчас ваш Авентро — не имеет значения.

Но если он, Джерард, оказался способен открыть ранее не существовавшую дверь, это может означать одно из двух: либо его сила в последнее время ощутимо возросла и давно превысила возможности Эрфана, либо все Межмирье истончилось, подобно изношенной одежде, и сделать прореху в этой тряпке может любой. Предпочтительнее было бы первое, но логически следует как раз второе.

Слияние. Гард и псы на его голову. Как скоро?

— Остановиться!

Застава.

Гард и псы, уже предместье Сеттаори. Бродячие актеры въезжали на своей захудалой телеге через пятую заставу, Разбойничью. Кто ее так окрестил — неизвестно.

Это — вторая застава. Тайная. Вообще-то весьма явная, только не всяких пускают. Но даже в таком измученном виде и на таком дохлом средстве передвижения советник Пралотта был очень явно узнаваем. Пропустили, да еще поклонились. Дважды: сначала и вслед. Ах, теперь известно, отчего «тайная»: после вроде бы открытой всем ветрам заставы дорога повернула в низину, и пошла по балке, превращаясь в узкую, едва ли не пешеходную тропку.

Посредине тропы Пралотта натянул вожжи и телегу остановил.

Повернулся к Джерарду.

— Сними-ка маску.

И зачем вам это нужно, господин советник?

Но нам ли, бродягам, знать о замыслах государственной важности.

И — одним движением, как прядь с лица.

Отдать должное Пралотте — не шелохнулся. Куда и подевался встрепанный истерик, весь погруженный в сожаления о своей содержанке? Вон какой взгляд — изучающий, профессиональный. Нравлюсь?

Повар и лакей не скрывали шока.

— Кто тебя так? — спросил Пралотта.

Он усмехнулся. Знать бы — позавидовали бы мертвому ныне волку. Вопрошавший правильно понял выражение его лица.

— Одевать? — Джерард кивнул на тряпку. Советник пожал плечами и только теперь отвел взгляд. Ну конечно, зрелище на любителя. Спасибо, что долго держались, господин.

Повязал, поправил. Так привычнее. И позволил себе лежать на ветоши да усмехаться дальше, наблюдая за напряженной, неестественно осанистой спиной советника.

До тюрьмы оказалось недалеко. Пралотта с облегчением соскочил с ненавидимой уже телеги, велел слезать всем остальным.

Джерард спрыгнул, взял шкатулку, и остановился только, когда услышал легкий звенящий звук. Монета? На всякий случай пошарил глазами по мостовой… И остальные тоже пошарили, даже Пралотта.

Джерард обладал великолепным зрением, потерю обнаружил сразу. И похолодело на душе, как будто кто-то за воротник снегу сыпанул. Ну и удача у меня распроклятая!

Брошка, подаренная черноглазкой!

Пчела. Вот вредное насекомое!

Пчелка лежала прямо в солнечном пятне, сверкая нестерпимо. На обратной стороне брошки была гравировка, имя владелицы, и оба отлично знали это имя. Лайоли.

Пралотту просто перекосило, как плохо сделанный дверной навес.

Легкое сожаление посетило Джерарда при взгляде на исказившееся лицо императорского советника.

Вахонта с раздражением оторвался от книжки, потер уставшие глаза и отозвался на оклик стражника. Чего орет, тупое племя? Все равно, если дело не срочное, старший дознаватель кое-какое место от лежанки не оторвет. А если срочное, оторвет чрезвычайно медленно, и громкость ора стражи тут вовсе не поможет. Стар он уже, сорок стукнуло, для дознавателя очень много. Усталость жизненная накопилась.