Ансельм Одли - Еретики Аквасильвы

Я двинулся глубже — в сферу разума, на которую могли влиять только маги ума. Она была доступна для осмотра, но я старался не задевать крохотные нити света. Здесь все казалось бесформенным и неопределенным. Я знал, что неумелое погружение в область разума могло причинить человеку непоправимый вред. И все же я заметил бы что-то неправильное, если бы Палатина получила травму мозга. Впрочем, неправильность была — я увидел энергетический барьер, который, будто стена, проходил через сферу ума. «Стена» выглядела слабой и расшатанной. В нескольких местах сквозь бреши проникали струйки памяти.

Дальше находилась область души, но вход туда был закрыт для любого смертного. Никто не имел права соприкасаться с этой божественной частью человека. Я вновь прошел через слои, вернулся в собственное тело и, сняв вуаль черноты, позволил уму наполниться мыслями. Мои глаза открылись. Я покачнулся вперед и отпустил руку девушки.

— Катан! — откуда-то издалека донесся голос Лиаса. Встряхнув головой, я посмотрел на неподвижное тело Палатины.

— Как она? — встревоженно спросил Микас.

Он утратил обычное самодовольство. Его лицо вытянулось от страха и огорчения.

— С ней все в порядке, — ответил я. — Невероятно, но факт.

Они оба облегченно вздохнули. Я сел, прислонившись спиной к скале, и начал ждать, когда придут целители.

Микас, Лиас и я не отходили от постели Палатины до тех пор, пока она не очнулась. Гаити стоял за дверью небольшой палаты лазарета и успокаивал остальных учеников. Время от времени он заглядывал в комнату и вопросительно посматривал на нас. К нам дважды приходила Равенна. В последние дни она выглядела встревоженной и усталой. Вечером ребята принесли нам ужин. Едва мы расправились с пищей, Палатина вышла из комы. Она открыла глаза, взглянула на нас — ее лицо имело странное выражение — и попыталась что-то сказать. Прошло не меньше двух минут, прежде чем она заговорила.

— Оросий, — прошептала девушка.

Мы с тревогой переглянулись. Похоже, мой друзья испугались, что Палатина пережила новый приступ амнезии. Однако, исследуя сферу ее разума, я не заметил каких-либо признаков серьезной травмы. Откуда же взялось такое странное имя?

— Палатина, это мы, — сказал Лиас. — Катан, Микас и я.

Девушка посмотрела на меня и печально улыбнулась.

— Ты очень похож на него, — прошептала она. — Так похож, что просто удивительно, как я могла забыть о нем.

О чем она говорила? Неужели она знала императора? Или речь шла о другом Оросий?

— Палатина, где, по-твоему, ты сейчас находишься? — спросил Микас.

— В Цитадели. А какая это Цитадель?

Она приподнялась на локте и потерла лоб ладонью. Судя по всему, ее ошеломило какое-то воспоминание.

— Ты в Цитадели Тени, — ответил я. — А разве есть другие?

— Я родилась в одной из них. Там жила моя мать.

Микас встал, чтобы позвать целителя, но Палатина окликнула его слабым голосом:

— Подожди! Я не сошла с ума! Со мной все в порядке.

— Тогда о чем ты говоришь?

— Ко мне вернулся кусочек моей прошлой жизни. Я видела его так же четко, как вижу сейчас вас: Катан слева от меня, Лиас — справа. Ты, Микас, — прямо, перед дверью.

— Ты вспомнила своих родителей? — спросил я, страшась ее ответа.

— Моим отцом был Рейнхард Кантени. Глава клана. А мать… Палатина приложила ладонь к голове и после небольшой паузы добавила: — Ее звали Нептуния Тар'конантур. Она была сестрой покойного императора Персея. Я родилась в 2752 году — в пятнадцатый день лета. Мои родители жили тогда в имперском дворце в Селерианском Эластре.

— Ты хочешь сказать, что Палатина — лидер фетийских республиканцев? — спросила Равенна. — Та женщина, которую якобы убили в прошлом году? Я правильно тебя поняла?

Мы стояли у окна в пустой незаселенной комнате — в том самом корпусе, через который две ночи назад я пробрался на крепостную стену. Когда мы с Лиасом вышли из палаты лазарета, я отправился к себе, но по пути меня перехватила Равенна. В комнате было темно, и все же благодаря теневому зрению я четко видел свою собеседницу.

— Маг ума еще раз обследовал ее мозг. Палатина полностью уверена в своих словах.

— Проблема в том, что восемнадцать месяцев назад Палатину Кантени похоронили со всеми подобающими почестями. Юкмадорий осторожно навел справки в Цитадели Воды, и ему сказали, что ошибка исключена — тело в саркофаге принадлежало Палатине Кантени.

В нашей Цитадели не было фетийцев. Они по-прежнему ненавидели Таонетар и избегали северных островов.

— Как много она вспомнила? — спросила Равенна.

— Почти ничего. Всего лишь несколько несвязанных деталей. Но она помнит все, что случилось с ней в этом году.

— А как она оказалась в Экватории? Люди Гамилькара подобрали Палатину около Танета всего через неделю после того, как Кантени убили в Фетии. Ни одна манта не смогла бы пройти за этот срок такое большое расстояние. Следовательно, остаются два варианта: либо Палатина лжет, либо боги перенесли ее по воздуху.

Через полмира за неделю? Нет, даже фетийцы не могли перемещаться так быстро. Но она действительно была чистокровной фетийкой, умевшей командовать и составлять стратегические планы. Она ярко продемонстрировала свои навыки в учебных сражениях с другими цитаделями. Что более важно, мое сходство с Палатиной предполагало родственную связь — это признавали все, кто видел нас вместе. То есть она могла оказаться моей кузиной — единственным связующим звеном с настоящей семьей.

— И кто же она, по-твоему? Шпионка Сферы, которую в течение пяти лет обучали тому, как проникнуть в дом Барка?

— Не к Барка! К нам! От Сферы можно ожидать всего!

— Значит, ты считаешь ее ищейкой? — с раздражением спросил я.

— Нет не считаю! Мы поверили ей, даже не зная, кем она является на самом деле. Мы позволили Палатине руководить командой Ордена. Но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть о легкомыслии.

— Что ты предлагаешь? Отвезти ее к императору и спросить, узнает ли он свою кузину?

— Конечно, нет, глупенький. Не стоит посвящать фетийцев в это дело. Мы должны держаться с ними настороже.

— А что плохого они тебе сделали? — с укором спросил я. — Юкмадорий постоянно подчеркивает свою неприязнь к Таонетару. Но он никогда не упускает возможности высмеять фетийцев. Я смотрю, и ты туда же.

— Он хэйлеттит, а им не нравятся фетийцы. Неужели ты не понимаешь этого своими куцыми мозгами?

— Оставь в покое мои мозги! Можно подумать, ты превосходишь меня интеллектом!

— В этот вечер ты демонстрируешь явную тупость!

— Прошу прощения! Моя «кузина» упала с утеса. Я целый день тревожился о ней и теперь, возможно, несколько рассеян.

— Твоя «кузина» объявила себя родственницей императора. Более того, она претендует на роль фетийской великомученицы, которая спустилась с небес, чтобы спасти нас от Сферы.