Чарльз де Линт - Зелёная мантия

— Нет предложений, кому это лучше всего отправить? — спросил он, вертя в руках признание.

— Бенни Ла Фата.

Марио обдумал предложение. Он помнил Бенни: тот был capo ещё до того, как Марио депортировали. Хороший человек и знает, что такое верность, вот только…

— Думаешь, он подойдёт? — спросил Марио.

— Он станет слушать.

— О большем и просить не приходится.

«Дела ещё много», — размышлял Марио, вместе с Дэном покидая кабинет. Когда они добрались до лифта, взволнованные голоса уже спрашивали, что случилось. Очень скоро все здание будет кишеть лучшими представителями нью-йоркской полиции. Перед лифтом Марио задержался и оглянулся. Надо будет послать Тони вырезку — когда все это попадёт в газеты. Оставалось только надеяться, что с сынком Джо Бродвея Тони разберётся сам, потому что до завтра Марио никак не поспеть в Канаду.

— Надо двигаться, — напомнил Дэн. Он придерживал двери лифта.

Марио шагнул в кабину. Некогда думать о Тони. Если не сосредоточиться на собственных делах, через несколько часов все рванёт прямо ему в лицо. К тому времени, как лифт спустился на первый этаж и они вышли на улицу, он уже расставил все по местам. Тревога о Тони отошла на задний план, уступив место заботам насущным.

— Так надо бы устроить встречу с Ла Фата, — сказал он.

— Я знаю подходящее место, — сказал Дэн. И тут Марио в упор взглянул на Фредди:

— Ты с нами? — Когда тот кивнул в ответ. Марио хлопнул Дэна по плечу: — Так чего же мы ждём?

Дэн вышел на край тротуара, чтобы поймать такси. Отъезжая, они услышали, как улицу наполнил вой сирены.

Весь день Френки твердила про себя: «Олень мне приснился. Приснилось, что он был в комнате у Али. Не могло этого быть на самом деле. И того, о чем рассказывал сегодня Тони, тоже быть не могло».

Она все сочла бы за розыгрыш, если бы он говорил не так буднично и серьёзно. И он сам видел оленя. И маленькую дикарку видел.

— Но Али… это может быть опасно!

— Надо признать, все там вертится вокруг неё, но не думаю, чтобы ей что-то угрожало.

Френки хотела не откладывая пуститься на поиски — в лес, в деревню, к камню, — но Валенти её отговорил.

— Она уже большая девочка, — сказал он. — Дай ей возможность разобраться самой.

— Тони, ей всего четырнадцать.

— И скоро исполнится тридцать пять. Френки улыбнулась, вспоминая шутку. Тони прав. Но тут перед глазами снова встала картина: олень в спальне дочери. Улыбка исчезла.

— О чем задумалась? — спросил Тони.

Френки повернулась к нему. Они сидели в садовых шезлонгах позади его дома. На ручке кресла у каждого стояли стаканы с прохладительным, и с виду казалось, что парочка просто греется на солнышке: мирная семейная сцена, в которой только внимательный глаз заметил бы «ошибки художника». У Френки на поясе пистолет в кобуре. На другом боку для равновесия — кожаный чехол с запасными патронами. У Валенти в наплечной кобуре «тридцать восьмой», а с ручки кресла на ремешке свешивается «Узи». И у него тоже запас обойм для автомата и патронов для револьвера.

Закончив разговор и ланч, они зашли к Френки подобрать ей костюм, пригодный для лазанья через кусты. Валенти решил на ночь обосноваться в лесу около дома, а не ждать внутри, где их могли закупорить, как в бутылке, если Луи привезёт достаточно людей. А снаружи преимущество переходило к Валенти с Френки. Вернувшись, они несколько раз обошли заросли около дома, чтоЈы прочувствовать местность. Теперь они знали каждую кочку, между тем как Луи побывал здесь всего однажды, притом ночью. А его людям придётся обойтись одними его рассказами.

— Извини, — спохватилась Френки, — что ты сказал?

— Ты то улыбаешься, то хмуришься, то снова улыбаешься — вот я и гадал, о чем думаешь.

Френки вздохнула.

— Да обо всем. — Она потрогала кобуру. — Все как будто ненастоящее… или, наоборот, слишком настоящее, сама не знаю. Вот мы сидим тут, вооружившись до зубов, дожидаясь то ли Эрла, то ли персонажей из «Крёстного отца», а моя дочка бегает по лесам с оленем и подружкой, у которой на голове растут рожки. Ну не сумасшествие ли, Тони?

— Что касается твоего бывшего и Луи — они самые что ни на есть настоящие. А насчёт остального: кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать. Нереально и в то же время слишком реально, все так. Но скажу тебе: когда музыка доносится из леса или когда я слышу её вблизи, как прошлой ночью, я чувствую, что совсем близок к чему-то… понимаешь меня? Это как ответ на все вопросы, не только о том, что происходит сейчас, а обо всем вообще, что скрыто от взгляда, словно стоит продержаться ещё секунду — и все откроется.

— Я очень боюсь за Али, — сказала Френки.

— Да, я знаю.

— Я хочу сказать, я понимаю, о чем ты говоришь, но только поверить не так легко.

— Слушай, — Валенти взглянул на часы, — сейчас около четырех. Давай дадим ей время до полпятого или до пяти и, если она до тех пор не вернётся, пойдём искать, хорошо?

Френки бросилась бы искать Али сейчас же, однако послушно кивнула. Она никогда не держала дочь на коротком поводке, тем более что та не злоупотребляла свободой. Чем бы ни занималась сейчас Али, она имела право поступать по-своему. Помешать ей означало бы нарушить установившееся между ними доверие. Но, господи, как это трудно. Если бы хоть знать, а не сидеть так…

— Внимание, — тихо проговорил Валенти.

Френки повернула голову к нему, тут же краем глаза уловила какое-то движение и поняла, что его насторожило. Выступив из леса, к ним приближалось оборванное чучело. Дикарка, догадалась Френки, когда явление оказалось рядом. Малли. Она разглядела остренькое личико, густые космы волос с запутавшимися в них веточками и листьями, старую, заплатанную и оборванную одежду не по росту и надо лбом, чуть выше линии волос — пару маленьких рожек.

Френки с трудом сглотнула. Если это на самом деле, почему бы и остальному не оказаться реальностью? Олень…

Дикарка остановилась в нескольких шагах от них и преспокойно уселась на траву. «Похожа на кошку», — подумала Френки, заглянув в немигающие глаза и любуюсь плавными свободными движениями: ни одного лишнего!

С минуту они с Френки разглядывали друг друга, после чего Малли выложила на траву между ними сброшенный олений рог. С его развилок, на кожаных ремешках свисали бусинки и пучки перьев, поверхность была украшена резным витым узором.

— Глянь-ка, — сказала Малли, улыбаясь, как чеширский кот.

— Где Али? — спросил Валенти.

— В лесу, — отозвалась Малли, мотнув головой назад. Кудряшки у неё сегодня так свалялись, что почти не шевельнулись при этом движении. — Но она послала меня с сообщением, чтобы вы не беспокоились. Сообщение такое: «Не беспокойтесь — вернусь поздно ночью».