Трэйси Хикмэн - Таинственный воин

И вдруг остановился.

Возле башни в небо поднялся тонкий столб дыма. Теперь Гален почувствовал и запах костра. Похоже, дым поднимался с опушки, от которой его отделяло всего несколько дюжин футов.

Гален облегченно улыбнулся.

— Это, должно быть, Траггет. Он пришел раньше, чем собирался!

— Знаешь, осторожность никогда никому не мешала, — заметил меч, — зато беспечность убивала людей и получше тебя.

— Да замолчи ты, — весело сказал Гален, прибавив шагу, — не то я засуну тебя в мешок и ты пропустишь самое интересное.

— Ну, пока я немногое пропустил, — заметил меч. — Сплошная беготня по лесам и холмам да сбор ягод. А когда, спрашивается, начнутся славные бои?

Гален приблизился к краю поляны и увидел впереди каменную стену — она тянулась вдоль прогалины, в некоторых местах почти исчезая в траве, в других поднимаясь на порядочную высоту. Траву шевелил легкий осенний ветерок.

Потом Гален увидел кострище; ровный круг камней, а в центре — зола и головешки, над которыми поднимался дымок. Он чувствовал запах горящего дерева.

И на поляне не было ни души.

Гален извлек из ножен меч.

— Давно пора, — фыркнул Ш'Шникт.

Осторожно подойдя к костру, Гален опустился на колени, чтобы рассмотреть его повнимательнее. Земля вокруг была хорошо утоптана, он не смог разглядеть отпечатков ног.

— Где ты? — пробормотал Гален, оглядываясь. — Ты где-то здесь, но где?

Он встал и начал пятиться к лесу. Тишина заброшенных руин тревожила его. Больше всего ему хотелось уйти с открытого места, вновь оказавшись под прикрытием леса.

Тянулись минуты; Гален слышал только свое неровное дыхание. Наконец, то и дело оглядываясь, он добрался до леса и повернулся, чтобы броситься бегом. Ему надо вернуться к Pea и Маддоку...

— Гален! Сзади! — крикнул меч.

Он обернулся, но было уже поздно. Кто-то врезался в него, сбив с ног и швырнув наземь. Гален ударился о землю так, что перехватило дыхание, меч вылетел из его руки. Он попытался вдохнуть, но его горло сжала крепкая рука. В глазах у юноши потемнело, он смутно осознал, что кто-то сидит на нем верхом и поднимает меч, готовясь нанести удар.

— Ты мой пленник! — гневно прорычал низкий голос — Назовись или умрешь!

Гален яростно заморгал и хотел ответить, но сумел выдавить лишь слабый хрип.

— Отвечай!

Могучая рука еще крепче сжала горло Галена.

— Сефас! — с трудом прохрипел Гален.

Гном ослабил схватку.

— Откудова ты знаешь имя Сефаса?

Гален, кашляя, усмехнулся и отчаянно попытался сделать вдох.

— Это же я, старый ты кузнец! Я, Гален!

— Гален? Правда? Ты пахнешь по-другому...

— Может, и так, — прокашлял Гален, — зато ты определенно пахнешь Сефасом.

— Гален! — взвыл гном, из-под повязки на его глазах потекли крупные слезы.

Сефас обнял своего пленника так, что у того снова перехватило дыхание, и бурно зарыдал.

Гален едва не потерял сознание.

— Вот здорово! — воскликнул Сефас. — Господин Траггет сказал, что Гален в Мнумантасе, — и это оказалось правдой! Так и есть!

Они праздновали встречу у горящего костра. Pea изумилась тому, каким домовитым оказался гном. Неизвестно каким образом, но слепой коротышка ухитрился добыть оленя и набрать столько поздних фруктов, диких овощей и ягод, что хватило на целый пир.

И теперь, уже в сумерках, они грелись у костра, впервые за много дней наевшись досыта. Даже Маддок почувствовал себя лучше после плотного ужина.

Свет огня озарял разрушенные стены, почти полностью уничтоженные временем и полускрытые подлеском. Путники говорили о своей родине, о странствиях Сефаса и Беркиты в поисках Галена, о том, как гном и женщина попали в Храм Васски, к инквизитору Траггету. И наконец, разговор полностью сосредоточился на Траггете.

— Не знаю, какие у него планы, — сказала Pea, задумчиво глядя в пламя костра. — Он явно хочет не только понять Глубинную Магию, но и овладеть ею. Он говорит, что короли-драконы ее боятся. Но зачем инквизитору Пир Драконис овладевать этой силой?

— Может, Траггет хочет бросить вызов богу-дракону? — буркнул Сефас. — Если драконы падут, Пир станет могущественнее всех.

— Ну, падение королей-драконов меня бы не огорчило, — рассеянно заметила Pea, — но меня немного тревожит то, что подобная сила может попасть в руки Пир, в руки главного инквизитора.

— Pea, я думал, ты тоже часть Пир, — очень серьезно проговорил Гален. — Твои предки чтили королей-драконов, а теперь ушли за Завесу Вздохов. Когда ты говоришь о вызове богам, ты рискуешь не только своей душой в следующей жизни, но и их душами тоже.

Pea изумленно уставилась на него.

— После всего, что монахи Пир с тобой сотворили, что они у тебя забрали, ты до сих пор им веришь?

— Траггет говорит, что по отношению ко мне была допущена ошибка и что она будет исправлена.

— Траггет, — покачала головой Pea. — Вот уж кого мне не хочется видеть.

— А я буду рад увидеть его, — сказал Гален, прислонившись спиной к камням древней стены и потягиваясь. — Мы с ним почти каждую ночь изучаем эту... Глубинную Магию или как ее там. Он делает успехи. Думаю, он получит то, что ему нужно.

— Правда? — задумчиво спросила Pea. — А ты, Гален? Ты получишь то, что тебе нужно?

— Разумеется, — ответил Гален. — Я вернусь домой.

— Вернешься домой? — фыркнул Маддок. — Мы не можем вернуться, правда, Pea? Ни один из нас не может.

Pea отвела взгляд.

— О чем он, Pea? — подозрительно спросил Гален. — О чем он говорит?

Pea посмотрела на него в упор.

— Гален, мы не вернемся домой. Ни Маддок, ни я... и уж наверняка не ты. Никогда.

Гален скрестил руки на груди.

— Нет, я вернусь. Это все, что меня волнует. Потому я и выполняю просьбы Траггета. Он мне обещал...

— Гален, — нетерпеливо перебила Pea, — что бы ни обещал тебе Трагтет, этого никогда не случится. Может быть, ты и вернешься в Драконью Глушь. Может, даже получишь от Траггета бумаги, гласящие, что при твоем избрании была допущена ошибка, — но все равно ты никогда не сможешь зажить прежней жизнью. Все в деревне видели твое избрание. Все знают, что ты один из Избранных. Думаешь, они просто возьмут и об этом забудут?

— Но они — мои друзья, мои родственники! — запротестовал Гален. — Они не смогут... Они не станут...

— Ни один из них, Гален? Я долго об этом думала, и тебе пора об этом подумать, — безжалостно продолжала Pea. — Я уже шесть лет пытаюсь найти дорогу домой. Кем ты станешь, когда вернешься? Почти каждый в твоем селении потерял родных во время Избрания, и ты будешь первым и единственным вернувшимся Избранным. Единственным, кто знает, что сталось с остальными. Что ты скажешь их родным? Что их сыновья, дочери, мужья и жены приняли смерть? Кто тогда придет к тебе в кузню? Кому люди поверят — тебе или Пир? Тебе или религии, лежащей в основе их веры, жизни, существования? Кто тогда придет в твою лавку?