Ярослава Кузнецова - Золотая свирель

В спальне принцессы оказалось светлее, чем в проходной комнате, где она меня ост а вила. На стенах тускло отсвечивает оружие, кровать с поднятым пологом не тронута, но зав а лена одеждой. Сильно пахнет вином и еще чем-то сладким… Духами, что ли? Небось, какой-то пузырек расколотила, под руку попавшийся. Ну правильно, на столе кувшин, переверн у тый кубок, еще какой-то хлам. Сундук раскрыт, из него свешивается тряпье, еще тряпье по полу раскидано. Она куда-то собиралась? Пока я дрыхла, срубле н ная как деревце бокалом чудовищного хесера?

Пара больших окон, ставни раздвинуты, сквозь частый переплет видна беленая пло с кость соседней стены, в черных узорах фахверка. Окно напротив распахнуто, освещено мя г ким мерцающим светом. Темно-красные драпировки, золотая бахрома. Ишь ты, как близко! Щелкнув задвижкой, я тихонько приоткрыла раму. И сразу же отступила в сторону, потому что в окне напротив возникла тень.

— Условия поменялись, не так ли? — голос принцессы. — И это, черт возьми, меня рад у ет. Прямо таки несказанно радует. Да, я знаю, у меня нет ни стыда, ни совести. Зато у м е ня есть…

Скрипнула рама, теплый отблеск свечи погас. Я высунулась наружу, глядя на глухой прямоугольник ставен. Прорезанные в створках ромбики насмешливо светились как два к о шачьих глаза. Ну, на нет и суда нет. Но надо же, как покои расположены — окно в окно. И на т а кой высоте! Если на подоконники положить доску, то можно ходить в гости, не спускаясь вниз.

— Нет? — вдруг взвизгнули из-за запертых ставен. Я аж подпрыгнула. — Нет? Нет?! Но почему?

Я навострила уши.

— Сколько можно? Ты нарочно меня мучаешь?!

Она что-то быстро говорила там, в другой комнате, в др у гом доме, отделенная от меня тремя ярдами темноты. Неодолимой темноты. Опять приступ?

Она вдруг застонала в голос, словно у нее зуб заболел. Что там, пр о пасть, происходит? Она не стонала и не жаловалась, когда мантикор ей лицо распахал. Что же ее так скосило? Ей кто-то чего-то не дает? Неужели наркотики? Кто-то держит за глотку нашу при н цессу?

Я высунулась еще дальше — и чуть не кувырнулась вниз. Шаркнула рукой по краю проема, схватилась за какую-то веревку, еле удержала равновесие. Веревка? Откуда здесь в е ревка?

И правда, веревка. Корабельный канат, с узлами, с петлей на конце, в которую вста в лена дощечка. Я задрала голову. Веревка, кажется, крепилась к одной из балок, поддерж и вающих кро в лю. Я подергала ее — крепко. Ни шиша себе! Это вам не доска, чтобы ходить в гости. Это кое-что п о лучше. Ай да принцесса! Значит, она похаживает ночами к соседу. Да так, что никто не знает. Хотя на этот раз она, похоже, пришла не через окно. Иначе веревка была бы закреплена на той стороне. Сейчас глянем, кто ее там за гло т ку держит!

Я влезла на подоконник, покрепче ухватилась за канат, сунула сапог в петлю и о т толкнулась. Темная пропасть мелькнула под ногами, прям о угольник ставен прыгнул вперед. За долю мгновения я успела выставить носок, чтобы смягчить удар о карниз и не гр я нуться в ставни со всей дури. Пальцы левой руки сами собой впились в прорезь створки. Я прилипла к окну и перевела дыхание.

Подо мной зияла пропасть. Веревочная петля показалась очень и очень ненадежной. Но в запертой комнате всхлипнула принцесса — и я забыла о страхе. Прижалась глазом к св о бодной прорези.

Ничего не понимаю.

В комнате находились двое, мужчина и женщина. Женщина стояла на коленях, обн и мая сидящего на краю постели мужчину, ее широкая юбка с о всем скрывала его ноги. Голова мужчины была опущена, они то ли целовались, то ли шептались. Тонкие белые пальцы п о глаж и вали затянутую в алый шелк женскую спину. Черные волосы женщины были высоко подняты на затылке и убраны под драгоценный гребень. Гребень я узнала. Андаланский гр е бень. К а ландин.

— Зачем ты тогда… позвал меня, Герт?.. — еле выговорила женщина хрипловатым, сда в леным голосом. Голосом принцессы Мораг.

Мораг в платье?!

Белая рука скользнула по смуглой шее у края волос и легла женщине на плечо, отстр а няя.

— Не надо, Мореле, — шепнул мужчина. — Не заходи далеко.

Блеснула серебряная прядь, личико Нарваро Найгерта, бледное, с л и хорадочными пятнами на скулах, взошло как луна над склонившейся фиг у рой. Огромные глаза Найгерта совсем провалились, он был похож на хру п кую фарфоровую куклу.

Мораг… Мораг, в платье, с прической, на коленях перед братом… «У меня нет мужа. И не будет». Вот оно что… Попалась ты, принцесса. И, видать, давно.

— Что же ты за ледышка, Герт!

Холера, а платье ей идет. Черт, да она красавица в этом платье, какая у нее шея, оч у меть можно! Герт, дурак, ты куда смотришь? Точно, ледышка. Ледышка натуральная.

— Сейчас-то почему? — Мораг продолжала сжимать его локти. — Ну почему? Я же не с е стра тебе, слава идолам. Почему — нет? Я на все согласна, Герт, малыш, бесце н ный мой…

Он покачал головой. Узкие плечики, ключицы торчат… на свои в о семнадцать он никак не тянул. Шестнадцать, от силы. Дунь — рассыплется.

— Не сейчас. Не время, Мореле. Нельзя расслабляться.

— Да какая разница! Я тебе не сестра! Это ты у нас правильный, мне всегда плевать б ы ло. Но сейчас…

«Хочу луну с неба» — вспомнила я. «Хочу. Луну». Ой, Мораг…

Найгерт протянул прозрачную лапку и вытер пальцами принцессины щеки.

— Сейчас надо быть особенно осторожными, дорогая. Ты забыла, что мне… нам грозит опасность?

— Да. Я помню…

Руки ее упали, она откачнулась назад и села на пятки. Прекрасная женщина в алом, у ног коронованного задохлика. Тема для баллады. Подк и нуть Пеплу идею, что ли?

— Это война, Мореле. Есть мы. Есть противник. Мы в осаде, сестра.

— Я не сестра!

— Сестра, Мореле. Ты принцесса Амалеры, ты моя сестра. Никому н и какого повода. Ни единого. Нам надо выжить. Не только выжить — выстоять. Понимаешь?

Привычным жестом Мораг схватилась за горло. Кивнула обреченно.

— Слушай, — он наклонился, и принцесса потянулась к нему, с такой несвойственной ей доверчивостью, что мне аж не по себе стало. — Я думал целый день. Нам очень мало извес т но, точно простроить ситуацию невозможно. Но сидеть и ждать у моря погоды я не имею права. Слушай. Вполне вероятно, что враг задействовал кого-то из нейтрального лагеря. Таэ, напр и мер. Но, скорее всего, спектакль будет разыгран так: колдун уйдет со сцены, чтобы из-за угла дергать за ниточки. Каланда и ее чадо явятся с притензиями, и расскажут что да, ко л дун был. Но весь в ы шел.